– Потому что мы – классом выше, – не без самодовольства произнес Ленечка. – Даже я, не говоря уже вот об этом инвалиде. – Он легонько похлопал Ужа по руке.
– И что же, кроме вас, в России больше нет таких специалистов? – осведомился Шелехов.
– Есть и покруче, – негромко произнес Уж. – Ты собираешься защищать Сурьина?
– Собираюсь, – ответил Шелехов.
– Зачем?
– Мой друг попросил оставить его живым, – сказал Алексей. – А моему врагу выгодно его убить. По-моему, этого достаточно.
– В таком случае, тебе достаточно проинформировать друга о своих подозрениях, – заметил Уж. – Так?
– Не так.
– Почему?
– Потому что он дает мне шанс получить бонус в игре с Сурьиным. Или опять скажешь: слишком сложно?
– Не скажу. – Уж еле заметно улыбнулся. – Предлагаю тебе продумать эту игру, и я тоже пошуршу извилинами. А потом мы обсудим. Но сначала нам нужно кое-что сделать…
– Что именно?
– Переехать. Я так понимаю, что мы уже почти неделю торчим на одном месте. Ленечка, какого черта?
– Такого, что тебя нельзя было перевозить! – сердито бросил Ленечка. – Перевозить нельзя, бросить тоже нельзя. Что прикажешь делать?
– Но сейчас меня перевозить уже можно? – вкрадчиво осведомился Уж.
– Думаю, да.
– Ну, так делай! – рявкнул Уж. Вернее, попытался рявкнуть, а по факту – просипел.
– Не кричите, больной, – строго сказал Ленечка и ухмыльнулся. – Швы разойдутся!
– А, пошел ты… – Уж расслабился и закрыл глаза.
Алеша готов был поклясться, что Тимофей Смирнов по прозвищу Уж очень доволен.
Глава семнадцатая
Генеральный директор Речбанка Вадчиков позвонил Куркову, когда тот пребывал в весьма расстроенных чувствах. Племянница хозяина как в воду канула. Мудаки-наружники, которые должны были ее негласно охранять, валялись в больнице с телесными повреждениями средней тяжести и ничего путного сказать не могли. Аналогичная ситуация – по Булкиной. Курковский информатор сообщил, что ее видели с хлебаловскими. Курков попытался связаться с никитским князьком и позвонил в хлебаловский особняк, но получил отлуп. Ему с ходу дали понять, что Хлебалов – не по его уровню. Вот с Сурьиным Хлебалов поговорит…
Чуток растерявшийся от такой наглости Курков пожелал в таком случае пообщаться с Веней Застеновым, но и до Вени ему добраться не удалось – в отъезде. Взбешенный Курков посулил собеседнику, что через полчаса явится лично и в сопровождении спецподразделения прикормленной Сурьиным налоговой полиции. Только после этого Куркова соединили с Юматовым, который вполне благожелательно ответил, что о местонаждении Булкиной ему ничего не известно. А что касается налоговиков, то ежели они явятся, то инспектировать будут исключительно автостоянку перед частным владением. А если Курков думает, что штурмовать это владение легче, чем Речбанк, то он очень ошибается.
– А то Речбанк не под вашей «крышей» ходил! – огрызнулся Курков.
– Раньше – да, – согласился Юматов. – Но, по условиям сделки, с момента передачи вам Булкиной все наследуемое ею имущество, в том числе и Речбанк, перешло под протекцию Сурьина. И не вина Хлебалова в том, что уважаемый Лев Никитич не смог это имущество удержать. Кстати, совсем неплохо напомнить уважаемому господину Сурьину, что он все еще должен Николаю Григорьевичу некоторую сумму.
– Какую еще сумму? – огрызнулся Курков.
– Один миллион долларов, – вежливо сообщил Юматов. – Передайте Льву Никитичу, что мы свою часть сделки выполнили. А что касается инцидента у собора, то Николай Григорьевич его предупреждал, чем это может обернуться. Следовательно, это был риск уважаемого Льва Никитича. Вы уж ему передайте, пожалуйста, что Николай Григорьевич рассчитывает получить указанную сумму в ближайшие дни.
– Непременно, – злобно процедил Курков и отключился.
Ни о каких долгах сообщать хозяину он не собирался.
Еще меньше ему не хотелось сообщать Сурьину и о пропаже его наследницы, не говоря уже о безуспешных поисках невесты. Курков откладывал это неприятное дело уже вторые сутки, но больше тянуть было нельзя. Курков в очередной раз вздрючил всех, кто занимался поисками обеих девушек, и погрузился в мрачные раздумья.
Именно в этот печальный период ему и позвонил генеральный директор Речбанка Вадчиков и предложил подъехать, чтобы побеседовать на обоюдоинтересные темы.
– Не о чем мне с тобой беседовать, козел! – рявкнул Курков.
– Вы так считаете? А я слыхал, вас очень интересует местонахождение некой госпожи Павловой. Или уже нет?
– Если ты… – Многоэтажное словесное построение Куркова мало уступало большому боцманскому загибу.
– Приезжайте, – терпеливо произнес Вадчиков, когда Курков иссяк. – Вы все узнаете. Только, пожалуйста, без эксцессов. Не хотелось бы повторения недавних… беспорядков. Уверяю вас, мы все уладим к обоюдному удовольствию.
– Ну, ты обнаглел! – рявкнул Курков. – Жди! Еду!
– Бор-рзой бар-рыга! – яростно прорычал он, бросив трубку. И, с той же яростью, в селектор:
– Машину мне! Группу на выход! Быстр-ро!
У входа в банк, наблюдение за которым было снято утром по распоряжению Куркова (все силы – на поиски Павловой!), замначальника сурьинской безопасности встретили бдительные сотрудники вневедомственной охраны. Самого Куркова впустили внутрь, даже не изъяв оружия, а вот его спутников – нет.
Курков настаивал, но вохровцы были непреклонны. Пришлось уступить.
Курков поднимался по парадной лестнице Речбанка куда скромнее, чем в прошлый раз. Но если вспомнить, как он по ней спускался…
У входа в кабинет генерального директора охранник посторонился, пропуская Куркова вперед. Тот вошел и…
Первым желанием замначальника безопасности было выхватить ствол. Но он подавил это желание ввиду явного численного превосходства противника. Место на челюсти, где когда-то рос выбитый Бессоновым зуб, неприятно заныло.
– Здравствуйте, господин Курков, присаживайтесь.
Это сказал не его обидчик, блондин с квадратной рожей и мерзкими желтыми усами, и даже не хозяин кабинета, а сопляк в дорогом костюме, державшийся так, словно он и есть хозяин банка.
Шелехов!
Курков мрачно поглядел на Вадчикова, а тот съежился и всем своим видом показал, что он тут совсем не главный.
– Присаживайся, братан! – пробасил усатый блондин. – Знаем, у тебя был трудный день, но ночь будет еще труднее!
– Что вам надо? – процедил Курков, опускаясь в кресло и всей шкурой чувствуя: попал!
– Не беспокойтесь, Геннадий Андреевич, – вежливо произнес Шелехов. – Вам ничего не угрожает. Поверьте, я не испытываю неприязни ни к вам, ни к господину Сурьину. Да, у нас были некоторые проблемы, но сейчас они отступили на второй план. Сейчас у нас с вами общие интересы. Если соблаговолите выслушать, думаю, мне удастся вас в этом убедить.
