– Средневековые у вас методы, Тимофей Аркадьевич, – сказал Ужу лейтенант, надламывая кончик ампулы. – Варварские. И в полевых условиях не всегда применимые. Время, бывает, дорого…
– В полевых-то условиях как раз обычный нож бывает очень эффективен, – не согласился с лейтенантом Уж. – Но время, действительно, дорого, это вы правы. А он от этого не загнется?
– Может, и загнется, – пожал широкими плечами лейтенант. – Или вам он в суде нужен – показания подтвердить?
– Да нет, пожалуй. Алеша, как полагаешь?
– Перебьемся, – ответил Шелехов с явным облегчением. Наблюдать, как живьем режут человека, даже во имя самых гуманных целей, даже такого, как этот бандит… Нет, это зрелище не доставило бы Алеше удовольствия.
В общем, смерть Рябого была более легкой и приятной, чем его жизнь, а Шелехов наконец узнал то, что ему так хотелось узнать последние несколько дней: где прячут Аленку.
Глава сороковая
– Это Аленка! – сказал Бессонов, выслушав сбивчивое описание. – Однозначно!
– Вот Лехе будет сюрприз! – заметил Монах. – Берем?
– Охренел? Их там за два десятка!
– Ну и что? – поднял бровь Монах. – Четверых мы уже угондошили.
– Пока троих, – уточнил Салават и кивнул на пленника. Тот задрожал.
– Салават, к дереву его привяжи, – сказал Бессонов. – Давай отойдем. Воняет от него.
– Может, я его зарежу? – предложил Салават. – Это быстрее.
– Я сказал: привяжи к дереву! – рявкнул Бессонов.
Дисциплина, мать ее так! Уже и Салават в пререкания вступает!
– Монах, тебе задача такая: отсюда до шоссе километров двадцать. И еще километров двадцать до Никитска. Из Никитска связываешься с Лехой, докладываешь обстановку. Времени тебе на все про все пять часов. Не заблудишься?
– Может, лучше Салавата послать? – предложил Монах. – Он бегает шустрее.
– Зато у тебя шустрее язык! – раздраженно произнес Бессонов. – А там на дорогах патрули. Этих, – кивок в сторону хутора, – ищут по полной программе. Уже два раза вертушка пролетала. Забыл, что ли?
– Забудешь! – хмыкнул Монах. – Вон она снова летит! Ба! Да она гражданская! И снижается!
Они успели подбежать к опушке, как раз когда вертолет, действительно, гражданский, а не военный, приведя в полное неистовство собак, опустился на покос перед домом. На борту машины теперь без труда можно было разглядеть эмблему ширгородской рыбинспекции. К противнику прибыло подкрепление.
Разумеется, половина хлебаловских тут же вывалила встречать. Лопасти вертолета постепенно замедляли мах, но из летающей машины никто не выходил.
– Что-то тут не так… – пробормотал Бессонов. – Но почему бы нам не повеселиться… – добавил он, ловя на мушку сгрудившихся на крыльце хлебаловцев.
Его опередили: со стороны леса, пятьюдесятью метрами правее, там, где укрывался Сивый, прогрохотал автомат – и опрокинул сразу четверых хлебаловцев, тех самых, на крылечке.
– Гаси! – гаркнул Бессонов, полоснул по двоим, у сарая (одного достал), и сразу переместился метров на шесть вправо, так что ответная очередь досталась бедному малиннику.
Коротко ударил автомат Салавата, разнеся оконное стекло. В доме кто-то завопил… Но хлебаловцы уже опомнились: в окно второго этажа высунулся хобот пулемета и принялся поливать опушку, нашаривая свинцовой струей рассредоточившихся «братьев-разбойников».
– Вертушка! – сказал Миша. – Похоже, не военная.
– Думаешь, наша? – спросил Хлебалов.
– Почему бы и нет? Гонец ваш по срокам как раз успевает. Ефим Асланович тянуть не станет.
– А твои разведчики как? – спросил Хлебалов.
– Скоро вернуться должны. Я им на прочесывание три часа отпустил. Видно, не нашли ничего пока. Связи у нас нет: мобильники здесь не ловят, а насчет раций я как-то не сообразил! – сокрушенно добавил он.
– Ничего, – успокоил его Хлебалов. – Ты и так сработал отлично. Без тебя нас всех бы уже приговорили!
– Стараюсь, Николай Григорьич! А-а! Что я говорил! Наша вертушка! Рыбницкая!
– Рыбинспекции? – Хлебалов потер успевший обрасти щетинкой череп. – Бортовой номер какой?
– Не видать отсюда! Но эмблему вижу!
Хлебалов прикинул: у рыбинспекции было шесть типовых машин. Две – на Песчаном, одна – в ремонте, одну сбили месяц назад Ванька-Мститель с приятелями, одна наверняка досталась федералам в Праздничном, одна – в личном распоряжении Юматова. Скорее всего, это она и есть…
Снаружи прогрохотала очередь. Миша отшатнулся от окна, присел. Еще выстрелы…
– Из вертушки бьют? – хладнокровно осведомился Хлебалов.
Миша осторожно глянул через край подоконника.
– Нет, из леса. Ствола три-четыре, не больше. Не понимаю…
– А в вертолете?
– Сидят, не высовываются. Вот засадят по ним из гранатомета…
– Был бы у них гранатомет, давно бы по нам засадили, – буркнул Хлебалов. – Наверняка это те суки…
– Кто?
– Бессонов. Ванька-Мститель гребаный! Они эти леса лучше нас знают…
В комнате наверху мощно загрохотал пулемет. Противник сразу усох, а хлебаловские бойцы, наоборот, оживились: в десяток стволов принялись поливать. Миша одобрительно хмыкнул. Мужики опытные, обстрелянные, на хапок не возьмешь… Хотя, надо признать, взяли их именно на хапок… Скольких положили? Шестерых, как минимум… Но сейчас лес притих.
– Николай Григорьич, может, вылазку сделаем? – пререкрывая грохот пулемета, выкрикнул Миша.
– Нет! – Хлебалов решительно мотнул головой. – Сколько ты послал? Троих? И где они? Никаких вылазок, пока я не улечу. Со мной полетят девка и ты. И еще четверых подбери. Что там с вертолетом? Так и сидят?
– Не-е… Зашевелились!
Люк вертушки открылся, вниз спрыгнуло несколько камуфлированных, тут же рассредоточившихся… и занявших позицию не против леса, а против хлебаловцев.
«Идиоты! – мысленно выругался Миша („Ну что там?“ – нетерпеливо крикнул Хлебалов). – Что они…» – И тут он увидел целящегося прямо в него гранатометчика.
– Ложись! – завопил он, в прыжке снося Хлебалова с койки, на которой тот сидел, подминая его под себя и молясь, чтобы гранатометчик промахнулся.
От взрыва дом содрогнулся. Потолочная балка треснула, дождем посыпалась штукатурка…
«Живой!» – подумал Миша. В ушах звенело. Под животом возился и пихался Хлебалов.
Гранатометчик не промахнулся. Попал, куда целил. Пулемет на втором этаже заглох.
Потянуло гарью. Миша отпустил Хлебалова и подпихнул его под кровать. Панцирная сетка и два матраца – лучше, чем ничего. Никитский князек открывал и закрывал рот… Требовал что-то. Миша не вникал. Да и не слышал ни хрена. Миша подполз к подоконнику, приподнялся… И тут же присел, потому что в окно сразу влепили трассером, а через секунду замолотил пулемет, разнося вдребезги раму и дырявя противоположную стену.
