– Аэлла Константиновна, к вам Боярова, – сказала
Катюша, заглядывая в кабинет.
Аэлла собралась было сделать замечание секретарю за то, что
та входит в кабинет, вместо того чтобы воспользоваться селектором, но
сообразила, что селектор тоже работает от электросети. Вернее, теперь уже не
работает.
– Пусть зайдет.
Боярова ворвалась в кабинет с таким лицом, словно за ней
гналась банда вооруженных налетчиков. Впрочем, подобное выражение лица было у
нее всегда.
– Аэлла Константиновна, чем больных кормить? –
почти закричала она.
– Чем обычно, – пожала плечами Аэлла. – Что
за странный вопрос? Меню утверждено диетсестрой. У нас что, продукты кончились?
– Продуктов навалом, а варить как? У нас же плиты
электрические, а не газовые! Кухня холодная, даже чайник не согреть. Что
делать, Аэлла Константиновна?
– Придумайте что-нибудь, – холодно ответила
Аэлла. – Кормить больных в стационаре – это ваша обязанность. Вы хотите,
чтобы я за вас делала вашу работу?
Боярова вылетела из кабинета, хлопнув дверью. Ну и характер!
Снова заглянула Катюша.
– Аэлла Константиновна, там посетитель пришел на
консультацию. Я подумала, раз Громова отменила визит, то, может быть, вы его
примете?
– А он записывался?
– Ну… – Катя смущенно замялась. – Вообще-то
нет. Он в первый раз пришел, хотел только узнать, какой у нас порядок и как
можно записаться к вам на прием, а я подумала… Но если нельзя – я ему так и
скажу. Пусть тогда записывается и приходит в порядке общей очереди.
– Кто он такой? – строго спросила Аэлла.
Принимать посетителя ей не хотелось. Но, с другой стороны,
если он может оказаться в будущем полезным, то почему бы и нет? Время есть, с
часу до двух запланирован прием Громовой, которая все равно не приедет.
– Он артист, – радостно доложила Катюша.
– Фамилия?
– Тарнович. Кирилл Тарнович.
– Не знаю такого, – отрезала Аэлла.
– Ой, ну как же, Аэлла Константиновна, недавно сериал
показывали про школу актерского мастерства, он там играет. Неужели не видели?
– Я сериалы не смотрю. Ладно, приглашай.
Катя исчезла, и через несколько секунд в кабинет вошел
мужчина, при одном взгляде на которого Аэлла Александриди сразу все поняла. Был
красавчиком, но всю красоту пропил и прогулял. Она на своем врачебном веку
повидала немало таких лиц, как мужских, так и женских. Имя посетителя ничего ей
не говорило, но все-таки ей показалось, что она его видела. Наверное, в
каком-нибудь дурацком фильме.
– Присаживайтесь, – сдержанно пригласила
она. – Я вас слушаю.
Тарнович сел в кресло напротив нее, положил ногу на ногу и
обворожительно улыбнулся. «А зубы хорошие», – машинально отметила Аэлла.
– Аэлла Константиновна, вы – врач с огромным опытом,
поэтому вы вряд ли нуждаетесь в моих пояснениях. Наверняка вы сами все
видите, – спокойно сказал он.
– Вижу, – усмехнулась она. – И что у вас?
Брак с юной красавицей? Или главная роль в эпохальном блокбастере в Голливуде?
– Всего лишь в сериале, – от души рассмеялся
Тарнович. – Знаете, такая длинная-длинная мыльная опера с надуманными
страстями и примитивными интригами. Вы наверняка такое не смотрите. Но гонорар
будет очень хорошим, потому что серий много, а значит, много съемочных дней.
Поэтому мне обязательно нужно получить эту роль.
Аэлла встала и подошла к окну.
– Подойдите сюда, пожалуйста, я посмотрю ваше лицо при
дневном свете. У нас, видите ли, электричества сегодня нет.
– Я в курсе, – кивнул Тарнович, становясь против
света, чтобы ей было удобнее смотреть.
Аэлла внимательно осмотрела его лицо, проверила тургор кожи.
Лет пятьдесят, решила она, в принципе он в неплохой форме, но количество
выпитых бутылок и недоспанных часов делают его лет на восемь-десять старше.
Мешки под глазами, глубокие носогубные складки и прочие прелести. Все это можно
поправить, и будет Кирилл Тарнович как конфетка, хоть Ромео играй.
– Запустили вы себя, – заметила она,
неодобрительно качая головой.
– Знаю.
– Пьете много?
– Временами много, временами не пью совсем.
– А в последнее время как?
– Последние два года я сильно нарушал режим. Во всех
смыслах.
Он собирался сказать что-то еще, но на столе Аэллы
завибрировал мобильник. Это снова была Боярова.
– Я не понимаю, как и чем мне кормить больных!
– Я же вам сказала: решайте сами. У меня прием.
Она в ярости швырнула телефон.
– Черт! Не представляю, что делать! Руками, что ли, еду
греть?
– Что у вас случилось? – сочувственно спросил
Тарнович. – Может быть, я могу чем-то помочь?
Аэлла сама от себя не ожидала, что начнет делиться своими
трудностями с малознакомым человеком, тем более с потенциальным пациентом. Но
столько искреннего внимания и заботы было в его теплом взгляде, что она не
устояла от соблазна. И рассказала ему все: и про неработающие кондиционеры, и
про холодную кухню, и про отключенные звонки для вызова медсестры.
– Уж бог с ней, с диагностикой и со специальной
аппаратурой, все равно на сегодня прием мы отменим, но у меня восемь человек
лежит в стационаре, восемь послеоперационных больных, им жарко, им нужна
медицинская помощь, и они хотят есть! В два часа обед, и чем их будут кормить?
Мой персонал оказался совершенно беспомощным перед отсутствием электричества,
они ничего не могут сами решить.
– Значит, вы решите за них, – улыбнулся Тарнович.
– Вы же видите: я тоже ничего не могу придумать! Я
впервые в жизни оказалась в такой ситуации. Никогда не думала, что это так
унизительно – ощущать свою полную беспомощность.
– Давайте, я вам помогу, – мягко проговорил
он. – Хотите?
– Хочу, – вздохнула она. – Помогите мне, если
можете.
– Позовите секретаря.
Аэлла выглянула в приемную и попросила Катюшу зайти. Та
схватила блокнот и приготовилась записывать руководящие указания.
– Вас Катей зовут? – осведомился Тарнович. –
Значит, так, Катя. Первое: Аэлла Константиновна просит вас немедленно обзвонить
весь персонал, я имею в виду тех, кто сегодня дома, и вызвать сюда ровно
столько человек, сколько нужно, чтобы в каждой палате находился медработник.
Катя недоумевающе взглянула на начальницу, но та лишь
сдержанно кивнула, мол, действительно, я прошу, а этот мужчина лишь озвучивает
мои просьбы и поручения.
– Записала, – сказала она. – А зачем это?
