– А дальше что будет? Они поженятся?
– Эк ты хватил! – фыркнул Ворон. – Я
настолько дальше-то еще не смотрел. Ты меня не сбивай, я тебе про весну
восьмого года рассказываю. Василий обожает свою Лариску, надышаться на нее не
может и насчет третьего ребеночка разговоры заводит, очень ему хочется много
детей. А Лариска все счастью своему не верит, что ее, мать-одиночку, хоть и с
квартирой, но без особых доходов, взял замуж такой работящий, добрый и непьющий
мужик. Ей все кажется, что это вот-вот кончится. Никак она в Васину любовь
поверить не может. Ну, с Юлей и Денисом все более или менее ясно, они друг
друга так давно любят, что никакие сомнения их не гложут. А вот с Любочкой и
Родиславом все очень непросто.
– Господи! – перепугался Камень. – Да что ж
там может быть непростого? Ведь столько лет игра шла в одни ворота: она его
любит, а он ее – нет. Неужели что-то изменилось?
– Ой, Камешек, ты не представляешь, что такие испытания
с людьми делают! Я уж насмотрелся за свою жизнь. В общем, слушай меня
внимательно: Люба сперва начала испытывать к Родиславу жуткую неприязнь, но
люди говорят, что у смертельно больных это естественный момент. Они начинают
негодовать на всех, кто останется, когда они уйдут. И вот он сейчас колотится
изо всех сил, по врачам Любу возит, пытается выяснить возможности лечения за
границей, а она уверена, что он это всё делает исключительно из нежелания иметь
проблемы после ее смерти. Она думает, что он не хочет ее болезни, потому что
ему это неудобно. Уход, угасание, умирание – это же очень тяжело, просто страшно
тяжело не только для самого больного, но и для окружающих. Ничего этого ему не
надо. Люба думает, что он ее не любит и заботится в первую очередь о себе
самом. И еще она думает, что она его теперь тоже не любит.
– Что значит – думает? А на самом деле как? –
уточнил Камень.
– Да откуда я знаю! Я тебе рассказываю, как она думает
и чувствует, – огрызнулся Ворон. – Не мешай излагать. А Родислав
перед лицом утраты вдруг понял, что никого дороже Любы у него на свете нет. Он
даже сам не понимает, что, оказывается, он ее очень любит. И на самом деле
всегда любил. Поэтому и не уходил от нее. Он жить без нее не может.
– Ничего себе! – протянул Камень. – И когда
же он это поймет?
– А ты не лезь поперед батьки, и до этого дойдет.
– Но он хотя бы успеет Любе-то об этом сказать?
– Ну прошу же, не лезь, – взмолился Ворон. –
Не мешай ты мне. Мне и без того муторно, такая тяжесть на сердце – передать
невозможно. Я уже из последних сил с тобой разговариваю, а мне еще столько
горестного предстоит рассказывать. Пожалел бы ты меня, каменная твоя душа.
– Ну хорошо, хорошо, прости. Рассказывай дальше.
Операцию сделали?
– А как же. И операцию сделали, и курс химиотерапии.
Ой, как Любочке было плохо после этой химии! Все суставы и мышцы болят, тело
ломит, голова кружится, тошнота, рвота. Ужас! У нее уже аппетит начал совсем
пропадать, она стала быстро худеть. В общем, Камешек, грустно все это. Где-то
месяца через полтора, уже в мае, Любе сделали вторую химию, она, бедненькая,
облысела, пришлось ей парик носить. Слабенькая такая, худая, кушать ничего не
может, только мороженое немножко полижет – и все.
– И что, лечение не помогает?
– Нет, конечно. Врачи говорят, что ничего нельзя
сделать.
– А зачем же тогда эти мучительные процедуры?
– Чтобы продлить жизнь, насколько можно.
– Бедная Люба, – горестно вздохнул Камень. –
Сердце разрывается. За что ей такие муки? Такой хороший человек, такая добрая,
такая ласковая, такая терпеливая. И такой страшный конец. А как Родислав и все
остальные? Ухаживают за ней?
– Можешь порадоваться за своего любимчика, он оказался
лучше, чем мы с тобой о нем думали. И Люба тоже ошибалась. Он как понял, что
теряет жену, так его будто подменили. Ходит за Любой по пятам, подносит ей то
чайку, то мороженого, поддерживает под локоток, читает ей вслух, сидит с ней
рядом и телевизор смотрит. И спать перебрался в ее спальню, представляешь?
Обнимет ее, поцелует, прижмет к себе и баюкает.
– Неужели не брезгует? – удивился Камень. – А
Люба-то боялась…
– Да вот, выходит, зря она боялась. И никаких таких
мыслей насчет бросить больную жену у него не появилось, это я тебе крыло дам на
отсечение. Знаешь, люди – они интересно устроены, в спокойном благополучии они
одни, а в беде – совсем другие. Вот Родислав твой – яркий тому пример. Ты же
помнишь, как он себя повел, когда мама Зина умерла.
– Да, – согласился Камень, – его поддержка
дорогого стоила. И когда Григорий погиб, он тоже Любу поддерживал и с Николаем
Дмитриевичем помогал. Он тогда очень Тамару жалел.
– Вот и здесь так же. Корчил из себя эдакого… даже и не
знаю, какое слово подобрать, а как горе свалилось – так он совсем другим стал.
Мягкий, ласковый, заботливый. Просто ему деньги глаза застили, знаешь, у
многих, кто внезапно разбогател, крышу сносит. Ну и потом, он же понял, что
теряет Любу, и по-настоящему испугался, он не хотел оставаться без нее и
искренне надеялся, что если будет хорошо за ней ухаживать, то обманет и судьбу,
и врачей, и болезнь.
– Всегда трудно поверить в то, что ничего нельзя
изменить, это верно, – отозвался Камень. – Люди говорят, что надежда
умирает последней. А как остальные?
– Ну как… Рядом, естественно. Тамара сразу же
переселилась к Романовым за город. Сначала она вообще-то хотела Любу к себе
забрать, Люба очень ее просила, потому что не хотела, чтобы Родислав видел, как
она угасает, но тут Родислав встал насмерть. Не пущу, говорит, не отдам, буду
сам ухаживать. Только это все одни благие намерения, потому что ему ведь
работать надо, а как Любу на целый день одну оставишь? Тут Тамара выступила с
инициативой, она с работы уволилась и стала с сестрой сидеть. Юля Дениску раз в
неделю привозит, но он все больше с отцом общается, они вместе спорт по
телевизору смотрят, там же в мае и Чемпионат мира по хоккею показывали, и кубок
УЕФА, и матчи Лиги чемпионов. Лариска приезжает Любу проведывать, они всем
семейством являются, с Василием и детьми. Костику-то уже скоро двенадцать. Ой,
Камешек, ты бы видел, какими глазами Люба на него смотрит!
– А что такое? – не понял Камень.
– Так она же все пытается понять, Колин это сыночек или
нет. Смотрит, Колины черты в мальчонке выискивает, и то ей кажется, что она их
видит, а то будто и нет ничего. Зато Надюшка маленькая – как картиночка, чистый
ангелочек, вылитая Лариска пополам с Василием, на обоих похожа, тут никакой
экспертизы не надо, чтобы определить, чья она дочка. Аэлла регулярно бывает,
Бегорский тоже чуть ли не через день наведывается. В общем, Люба одна не
остается. Только ей это все тяжело ужасно.
– Почему?
– Понимаешь, она, конечно, рада всех их видеть, она их
любит, это ее близкие люди, но у нее совсем уже нет сил, ей бы полежать,
подремать, а приходится выходить и сидеть за столом, участвовать в разговорах.
Кушать она все равно ничего не может, ее даже от запаха еды тошнит, а стол-то
накрыт, Люба же не может допустить, чтобы гости за пустым столом сидели, вот и
просит Тамару приготовить и подать. Для Любы эти гости – и радость, и
одновременно мука мученическая. Сидит она за столом, смотрит на них, слушает их
разговоры, а сама думает: они останутся, а я уйду. Знаешь, как это больно?
