Люба в дискуссии участия не принимала – рано утром приехала
медсестра ставить капельницу. С капельницей Люба предпочитала лежать в спальне,
чтобы не мозолить глаза мужу лишним напоминанием о своей болезни.
Вечером, как обычно, устроились перед телевизором: Родислав
на большом диване, Люба – на своем, поменьше, и рядом с ней Тамара в кресле.
Люба смотрела не на экран, а на профиль мужа, теперь она могла предаваться
этому занятию часами. Она смотрела и вспоминала всю свою жизнь, которая, за
исключением первых одиннадцати лет, была связана с ним, с Родиком. Она
вспоминала их прогулки по дачному поселку, их свидания в Москве, смерть Евгения
Христофоровича и ночь перед его похоронами, которую Люба провела в квартире
Романовых, она вспоминала свадьбу, свою первую беременность, маленького
Николашу… Много чего вспоминала Люба Романова, пока российская сборная
безуспешно атаковала ворота голландских футболистов. Вспоминала и удивлялась:
как много, оказывается, было событий в ее жизни! Почему же сама эта жизнь
кажется ей такой короткой?
Первый тайм закончился со счетом 0:0, во время перерыва
Родислав попросил покормить его, и Тамара отошла на кухню, чтобы приготовить
ужин. Любе захотелось встать с дивана, подойти к мужу и обнять его, она
приподнялась и поняла, что не может. Сил совсем не осталось. Даже от такого
незначительного напряжения резко закружилась голова, и она снова откинулась на
подушку и прикрыла глаза. Голова кружилась как-то непривычно, не так, как
раньше. Любе даже показалось, что она падает назад…
«Вот оно, – подумала она с неожиданным
спокойствием. – Сейчас это случится».
Ей не хватало воздуха, стало нечем дышать… Но головокружение
прошло, и ничего не случилось. Она снова попробовала спустить ноги на пол, на
этот раз у нее все получилось. Медленно, осторожно она сделала несколько шагов
до дивана и присела рядом с Родиславом.
– Любаша, ну что ты! – тут же накинулся на нее
муж. – Почему ты мне не сказала, что хочешь встать? Я бы тебе помог.
– Но я могу ходить, – возразила она. – Я не
настолько слаба.
– И я тоже хорош, – не переставал сокрушаться
Родислав. – Воткнулся в телевизор, ничего вокруг не замечаю. Прости,
Любаша!
– Перестань, Родинька, все в порядке, я прекрасно хожу.
Знаешь, я сегодня намного лучше себя чувствую. Может быть, когда кончится
футбол, мы с тобой выйдем на воздух?
– Конечно, – обрадовался он. – А ты точно
сможешь?
– Ну хотя бы по участку походим, минут пятнадцать я
выдержу. Очень хочется подышать, подвигаться.
Это было ложью от первого до последнего слова, Люба
чувствовала себя очень плохо, и двигаться ей совсем не хотелось. Но ей очень,
просто до спазмов хотелось оказаться на воздухе, среди теплой июньской ночи, и
чтобы светили звезды и нежно пахла сирень и чтобы рядом был Родислав. Она
хотела этого так сильно, как, наверное, ничего и никогда в жизни не хотела.
«Если у меня есть силы так страстно чего-то желать, значит, это еще не
конец», – подумала она.
Тамара принесла Родиславу ужин в гостиную на подносе, и он
поел прямо перед телевизором, поставив поднос на низкий широкий стол. Люба
вернулась на свой диван и замерла, экономя силы.
– …Аршавин… пас Семаку… передача в штрафную…
Павлюченко… Го-о-ол! Итак, дорогие друзья, на пятьдесят шестой минуте мы
выходим вперед, и счет становится один-ноль в пользу российской сборной!
– Девчонки! – радостно закричал Родислав. –
Мы забили! Слушайте, а ведь у нас есть шанс выиграть, как ни фантастично это
звучит!
Поселок взорвался радостными криками, кто-то начал сигналить
автомобильным клаксоном, и тут же его поддержали все те, кто в этот момент
сидел за рулем на территории поселка. Любе показалось, что она теряет сознание.
Она усилием воли заставила себя не закрывать глаза, но вдруг стало темно, она
ничего не видела, и снова где-то в затылке возникло странное ощущение
головокружительного полета. «Теперь точно, – мелькнуло в ее голове. –
Я не смогу удержаться. Я больше не смогу… Я умираю…» Стало трудно дышать. «Нет!
Нет. Я не могу испортить Родику вечер. Он так болеет за наших футболистов, он
так радуется этому голу… Я должна продержаться. Я должна. Я выйду вместе с ним
на улицу и буду стоять, держа его за руку. Больше мне ничего не нужно».
– Любаня, ты как?
Зрение вернулось к ней, и она увидела испуганное лицо Тамары
прямо перед собой.
– Что тебе дать? Обезболивающее? Успокоительное?
– Ничего не нужно, Томочка, я в порядке, –
проговорила Люба, с трудом разжимая стиснутые зубы.
За четыре минуты до конца второго тайма голландцы сравняли
счет. Родислав начал нервничать и говорить, что если наши сейчас не
постараются, то придется играть дополнительные 15 минут, а сил у них уже не
осталось. «У меня тоже», – подумала Люба.
Основное время закончилось с ничейным счетом, и назначили
дополнительные четверть часа, которые тоже прошли без голов. Во время второй
пятнадцатиминутки Родислав весь извертелся, и когда Аршавин выполнил навес с
левого фланга, а Торбинский забил гол, он так кричал, что, казалось, стены дома
сотрясались. Люба, зараженная его радостью и волнением, даже почувствовала себя
лучше. Ей показалось, что в нее вливаются новые силы и что она сможет пройти не
только несколько десятков метров по участку, но и проделать более длинный путь.
Еще через четыре минуты россияне забили третий гол, и Любу оглушили взрывы
петард и вопли болельщиков. Матч закончился победой российской сборной, которая
вышла в полуфинал Чемпионата Европы.
– Ну, как ты, Любаша? – обратился к жене
Родислав. – Не передумала выйти?
Люба собрала в кулак всю волю, чтобы выглядеть бодрой и
полной сил, насколько это вообще было возможно в ее положении. Ей снова
показалось, что она и двух шагов не сможет сделать. Но она их все равно
сделает, эти шаги, и не два, а гораздо больше, потому что она это запланировала.
Она не станет портить Родику такой чудесный вечер.
Тамара помогла сестре надеть спортивный костюм и удобную
обувь, и они все втроем вышли из дома. Родислав заботливо держал жену под руку
и шел медленно, чтобы она поспевала за ним.
– Давай подойдем к воротам, – попросила
Люба. – Там люди гуляют, я хочу на них посмотреть.
По дороге мимо их дома шли обезумевшие от счастья
болельщики. В поселке был свой спортбар, где молодежь смотрела футбольные
матчи, а многие обитатели собирались в этот вечер у кого-нибудь дома, и теперь
все они вышли на улицы, чтобы вместе отпраздновать победу. В ход пошли петарды
и фейерверки, кто-то палил из ружей в воздух, кто-то гудел клаксоном, и все
размахивали российскими флагами и дружно пели старые советские песни. В воздухе
висела такая аура восторга, радости и надежды, что невозможно было ею не
заразиться. Это был праздник, и так хорошо было стоять посреди праздника и
вспыхивающих то тут, то там огней, держать за руку любимого мужа и знать, что
он счастлив. Пусть только в эту короткую минуту, пусть всего лишь благодаря
футболу, но он счастлив.
