* * *
Праздновать Новый год собрались старым составом: Романовы,
старик Головин, готовящийся меньше чем через месяц отметить восьмидесятилетие,
Аэлла Александриди и Андрей Бегорский, оставшийся без семьи.
Николаю Дмитриевичу еще в ноябре сказали, что Коля уехал за
границу работать по контракту, и покорно выслушали длинную тираду о том, что
внуку следовало бы позвонить деду, а лучше – приехать и попрощаться перед
долгой разлукой.
– Как это так! – возмущался Головин. – Уехать
на несколько лет и ни слова мне не сказать! Даже не проститься! Вот до чего
довело ваше воспитание с сюсюканьем и потаканием! Вырастили эгоиста. Не
удивлюсь, если он и вам сказал про командировку только накануне отъезда.
– Так и было, – отводя глаза, подтверждала
Люба. – Он буквально за два дня до вылета поставил нас в известность.
– Не понимаю! – продолжал кипятиться дед. – В
наше время так не могло случиться. Каждая поездка за границу – это было целое
событие, к нему за полгода готовились, собеседования проходили сначала в своем
парткоме, потом в райкоме, инструктаж проводили, документы собирали для
оформления паспорта. А сейчас что? Колька полгода готовился к поездке, а
родители – ни сном ни духом? Вы что, вообще друг с другом не разговариваете?
Что у вас за отношения в семье, если вы о собственном сыне ничего не знаете, он
с вами ничем не делится, а вы ничем не интересуетесь? Любка, это непорядок.
– Николай Дмитриевич, – вступил Родислав, –
сегодня вопросы с загранпоездками решаются быстрее и проще. Паспорт не нужно
оформлять каждый раз, один раз сделал – и на пять лет свободен. Паспорт у
Кольки давно есть, визу получить – неделя, ну максимум две. Теперь другие
времена. А визу обычно дают чуть ли не в последний день, накануне вылета. Пока
визы нет – никто не может быть уверен, что улетит, потому что европейские
страны часто отказывают в выдаче визы. Не понравится им что-то в документах –
они и отказывают. Так что как только виза была получена и стало ясно, что
Колька точно едет, тогда он нам и сказал.
– Ну да, – подхватила Люба, – и такая суета
началась, такая спешка, и вещи надо собрать, и купить кое-что, и всякие
служебные дела доделать, Коля закрутился совсем и не позвонил тебе, хотя
собирался, я точно знаю, он несколько раз говорил, мол, надо деду позвонить.
Видно, руки не дошли. Не сердись на него, папуля.
Но Головин продолжал ворчать весь декабрь и только ближе к
Новому году наконец остыл. Однако за праздничным столом он снова заговорил о
внуке, и снова ставил его в пример Леле, так и не нашедшей постоянную работу, и
вновь сетовал на то, что Коля так и не попрощался с ним, и на то, что его нет в
кругу семьи, такой дружной и такой образцовой. Родислав во время речи тестя
хмыкал и смотрел в сторону, а Люба стискивала зубы и с трудом сдерживала слезы.
Хорошо еще, что Леля молчала. Ей тоже сказали про загранкомандировку, в которую
Коля уехал как раз в те дни, когда она была в Питере на лекциях эдинбургского
профессора. Если бы Леля вслед за дедом заговорила о том, как она скучает и как
ей не хватает брата, Люба, наверное, не выдержала бы и разрыдалась прямо за
столом. Она ловила на себе понимающие взгляды Аэллы и сочувственные – Андрея, и
ей становилось немного легче.
В половине третьего ночи Николай Дмитриевич сказал, что
устал, хочет спать, и попросил отправить его домой. Люба предложила постелить
ему в Колиной комнате, но отец наотрез отказался, дескать, спать он привык
только у себя дома. Родислав вызвал такси. Когда Головин отбыл, Леля заявила,
что тоже идет спать. За столом осталось четверо, и все почувствовали себя
свободнее.
– Ребята, у меня к вам серьезный разговор, –
неожиданно сказала Аэлла. – Простите, что не сразу говорю об этом, но при
Николае Дмитриевиче и при Леле нельзя было говорить.
– Что? – с тревогой спросила Люба. – У тебя
неприятности?
– У меня все в порядке, – усмехнулась
Аэлла. – Это у вас неприятности. У меня есть пациент из определенных
кругов. Я ему делала пластику после автокатастрофы. Ну, и он ко мне проникся.
– Ага, нежными чувствами, – насмешливо вмешался
Бегорский. – Алка, с каких это пор ты стала спать с бандитами? Раньше тебя
устраивали только начальники главков и директора крупных предприятий. Ну еще
артисты с дипломатами, но никак не ниже. Как же ты докатилась до такой жизни?
– Милый мой, – проворковала Аэлла, – значение
имеют только власть и влияние, а на какой работе они достигнуты – меня не
волнует. У нынешних бандитов власти и влияния не меньше, чем у начальников
главков, а то и побольше. Не читай мне мораль. И вообще, это очень милый и
хорошо воспитанный человек.
Люба вспомнила Артура Геннадьевича и невольно поежилась. Он
тоже был хорошо воспитан и довольно мил, если не брать в расчет того, что он
сказал о Коле.
– Так вот, – продолжала Аэлла, – он знает,
что я дружу с вами, поэтому в виде любезности поведал мне, что за вами
пристально наблюдают.
– Кто? – воскликнул Родислав. – Кому надо за
нами наблюдать?
– Вот кому надо, тот и наблюдает. Тот, кому ваш Колька
на хвост наступил. Они его до сих пор не нашли, поэтому смотрят за вами на тот
случай, если вы знаете, где он, и будете с ним встречаться. Они не исключают,
что он прячется где-то в Москве или в Подмосковье и вы можете на него вывести.
– Господи, – выдохнула Люба, – как хорошо!
– Что ж тут хорошего? – поморщилась Аэлла.
– Раз они его до сих пор ищут, значит, пока не нашли.
Значит, Коленька жив, с ним все в порядке, как же ты не понимаешь!
– Ах, ты в этом смысле… – протянула Аэлла. –
Ну да, конечно.
Родислав внимательно посмотрел на нее.
– Послушай, а твой знакомый – он что, из той
группировки, которая ищет Кольку? Может, ты на правах близкой приятельницы
поговоришь с ним, чтобы оставили парня в покое и дали ему вернуться домой? Если
у вас такие доверительные отношения…
– Отношения-то доверительные, – усмехнулась
Аэлла, – но для вас бесполезные. Он из другой команды. Ну ладно, если уж на
то пошло – скажу как есть. Я сама попросила его узнать, как там поиски Кольки,
жив ли он. Мой любезный друг долго кочевряжился, говорил, что не хочет лезть в
другую бригаду с лишними вопросами, что между группировками идет война и
передел собственности и никакие дружеские контакты не срабатывают. Но я очень
его просила, и он просто-напросто заплатил деньги и купил эту информацию у
одного из братков. Так что на Колькину судьбу он никакого влияния иметь не
может.
– Спасибо тебе, Аэлла, – горячо поблагодарила Люба
и поцеловала подругу. – Это самый лучший подарок, который ты могла мне
сделать на Новый год.
– А я думала, ты расстроишься, – улыбнулась
Аэлла. – Все-таки ужасно противно знать, что за тобой следят, за каждым
шагом наблюдают, даже телефон прослушивают.
– Неужели прослушивают? – ахнул Родислав.
