– Ну, это я так, фигурально, – смешалась
Аэлла. – Я просто предположила. Вообще-то мне этого никто не говорил.
У Любы словно камень с души свалился. Говорят же: как Новый
год встретишь, так его и проведешь. Если в новогоднюю ночь она получила такое
замечательное известие, если в эту ночь ее сын жив, значит, так будет весь год.
Как хорошо! Может, это и есть счастье?
* * *
– Вот так они и протянули еще с полгода, –
заключил Ворон.
– А через полгода что случилось? – спросил
Камень. – Неужели Николай вернулся?
– Ну прям! Я имею в виду, что без новых потрясений.
Правда, Лариска подсуропила. Ты представляешь, она забеременела!
– Да ты что! От кого?
– Ой, да тебе-то какая разница, от кого? Главное, что
она беременная. Вокруг нее вечно какие-то недоноски вертятся, не то рокеры, не
то рэперы, я их не разбираю. Она как начала с младых лет попой вертеть, так и
продолжает.
– А замуж?
– Ну еще чего! Кому она нужна-то – замуж ее
брать! – фыркнул Ворон. – Квартира, конечно, есть, только в этой
квартире такой багаж, что лучше уж в собачьей будке жить, чем с Лариской. Бабка
лежачая, под себя ходит, в полный маразм впала, да папаша-алкаш неработающий.
– И что? – продолжал допытываться Камень. –
Она рожать собралась?
– Да по всему видать, собралась, – кивнул
Ворон. – Сроки-то для принятия решения давно прошли, я на
восьмидесятилетие Николая Дмитриевича заглядывал – так еще ничего не было
заметно, Лариска веселая такая была, Любе с Тамарой помогала, продукты носила,
у плиты стояла. Тамара ей такой причесон изобразила – сказка! И Любу она тоже
подстригла, получилось очень красиво. В общем, юбилей прошел классно, у меня
прямо душа радовалась. Николай Дмитриевич, правда, всплакнул в один момент, но
ничего, быстро успокоился.
– Отчего всплакнул? – встревожился Камень,
которого судьба старика трогала до глубины души.
– Так он вспомнил, как праздновали его семидесятилетие
и что Тамара была с Григорием, а теперь Григория с ними нет… Ну, вокруг этого.
А в остальном все было здорово. Народу, конечно, было значительно меньше, чем
на предыдущем юбилее, за десять лет народ поумирал. Но я отвлекся, я же про
Лариску рассказывал. Ну вот, потом, после юбилея, я ее в феврале на Любином дне
рождения видел, у нее тоже юбилей был, пятьдесят лет. Опять Тамара приехала,
Аэлла с Бегорским пришли, еще кое-какие друзья и коллеги, человек тридцать
набралось. В ресторане отмечали. Ну и Лариску позвали, она ж у них почти что
член семьи. Лариска там отплясывала вовсю, хохотала, веселилась. И ничего
такого я не заметил. А потом, где-то в мае, у бабки инфаркт сделался, Люба,
конечно, подхватилась, начала Аэлле названивать, чтобы бабку в больницу
положили.
– А что, просто так человека с инфарктом
госпитализировать нельзя? – недоверчиво спросил Камень. – Нужно
ждать, пока он совсем умрет, чтобы сразу уже в морг везти?
– Вот примерно так у них и было в те времена, –
подтвердил Ворон. – Лекарств не хватает, зарплату врачам задерживают, да
она и маленькая совсем, на нее не проживешь, все врачи поуходили кто куда, кто
в фармацевтику, лекарствами торговать, а кто в частные клиники, где доходы
повыше. Лечить некому и нечем, поэтому старались бесперспективных больных в
стационар не класть. Ведь ясно же, что бабка не поправится, а зачем им лишний
летальный исход в статистику? Люба начала колотиться, Аэлла ей помогла, и они
нашли, куда бабку положить, но за приличные деньги. Люба, ясен перец, все
оплатила: и взятку за госпитализацию, и круглосуточный пост, и нянек. Они с
Лариской по очереди в больницу ездили каждый день. Вот тут я и углядел, что у
Лариски вроде как животик. Ну а раз видно – значит, решение принимать уже
поздно. Бабка вроде на поправку пошла, получше ей стало.
– Ну а дальше? Поправилась Татьяна Федоровна?
– Не знаю, не досмотрел. Чего, лететь, что ли?
– Конечно, лети. Важно же понимать, что там с бабкой,
что с Ларисой, родила ли она. А кстати, насчет Любы я хотел спросить: подарил
ей Родислав на юбилей машину?
– Да ты что! – расхохотался Ворон. – С ума
сошел? Она категорически отказывается от машины.
– Но почему? Ведь Коли-то нет, доходы скрывать больше
не нужно.
– Не хочет она со своей язвой за руль садиться. И
вообще она машину водить не хочет. Не нужно ей это.
– Странная какая-то твоя Люба, – недоумевающе
вздохнул Камень. – Из того, что ты мне про людей рассказывал, получается,
что каждый человек спит и видит на машине ездить, а она почему-то не хочет,
хотя возможность есть. Ну ладно, насчет язвы – я понимаю, а так-то… Между
прочим, она лечится или как?
– Или как, – буркнул Ворон, совершенно не
терпевший никакой критики в адрес человека, которого он себе выбирал в любимые
герои. – Лечится потихоньку, тайком от домашних, только толку от такого
лечения – чуть, потому что тут главное – избегать стрессов и соблюдать диету, а
как же ей без стрессов прожить, когда Колька неизвестно где и в остальном одно
сплошное вранье? И с диетой напряженка, я тебе уже объяснял. Завела моду
тридцать лет назад, чтобы все вместе за стол садились, завтракала вместе с
мужем и детьми, не ужинала, пока Родислав домой не придет, вот и приходится ей теперь
питаться на глазах. Редко-редко когда удается покушать одной, тогда она
правильную еду ест, а если с кем-то – то как все. Не хочет, чтобы знали и
беспокоились. И сложившийся за тридцать лет порядок как нарушить? Как это
объяснить?
– Но ведь это так хорошо, когда все вместе сидят за
столом, – мечтательно произнес Камень. – Это просто замечательно.
Редко в каких семьях такой порядок встречается.
– Хорошо-то хорошо, а теперь выходит, что плохо, –
возразил Ворон. – Конечно, Люба хотела как лучше, это понятно, да и
бабушка ее так учила. Кто же мог знать, во что это выльется? У них там, в
России, один деятель был политический, так он знаешь как сказал? «Хотели как
лучше, а получилось как всегда». Здорово, правда?
– Ничего, – согласился Камень. – А что же
Родислав Любе подарил на пятидесятилетие?
– Мобильный телефон. Они тогда только год примерно как
появились, еще мало у кого были. Модно, престижно. Люба была очень довольна.
– А новую машину Родислав купил?
– Слушай, что ты всякой ерундой интересуешься? –
вскипел Ворон. – Кто кому что подарил, да кто что купил. Какая тебе
разница?
– Ты не понимаешь, – принялся терпеливо объяснять
Камень. – Ты видишь это все собственными глазами, и для тебя нет ничего
необычного ни в автомобилях, ни в мобильных телефонах, ни в Интернете. А я все
пытаюсь представить с твоих слов, всю человеческую жизнь, поэтому мне важны
детали. Без деталей нет цельного представления. Кстати, Интернет уже появился?
– Как раз в том году.
– Вот я и помню, что где-то примерно в это время. Ну
так что насчет машины Родислава?
