– Да ладно, – Люба махнула рукой, – я
обойдусь, я и в конторе поработаю.
– Ничего не обойдешься! Мы же мечтаем, дай своей
фантазии свободу. Теперь насчет санузлов.
– А что не так?
– А то, что тебе тоже отдельный санузел не помешает.
Зачем вам с Родиком друг друга стеснять, тем более вы уходите на работу
одновременно, то есть режим у вас примерно одинаковый. И вообще, женщина в
твоем возрасте должна хотеть иметь свой отдельный санузел.
– Разве? – удивилась Люба. – Почему?
– А вот когда он у тебя появится – поймешь, –
пообещала Тамара. – Теперь переходим к папе и ко мне. Представь себе, что
я привезла папу к вам в гости, а ему нездоровится, у него поднялось давление и
ты боишься отпускать его.
– Значит, нужна комната для папы, – решила
Люба. – И для тебя. Не выгоню же я тебя домой, если папа останется.
– Ну, спасибо, сестра, за твою доброту, – Тамара
снова рассмеялась. – Век не забуду. Ну что, отвлекло хоть немножко?
– Да, – призналась Люба. – Спасибо тебе,
Тома.
И она снова заплакала. Зачем ей новая квартира, если в ней
уже никогда не будет Коли? В ней не будет Колиных вещей, в ней не останется ни
одного предмета, к которому он прикасался и который, может быть, хранил бы его
тепло. В этой новой квартире не будет даже памяти о сыне. Словно его вообще
никогда не было.
* * *
Родислав тяжело переживал смерть Николая, и Любе было его
очень жалко. Сама она продолжала ходить на работу, а вот Родислав
воспользовался предложением Бегорского и несколько дней пролежал дома,
пережидая приступы тошноты и головокружения, которых давно уже не было. Они с
Лелей бродили по квартире, как бесплотные тени, молча пили чай, молча
разогревали еду, молча сидели перед полными тарелками и так же молча отставляли
в сторону блюда нетронутыми и расходились по комнатам. Любе хотелось быть рядом
со своими любимыми и близкими, она уходила на работу с тяжелым сердцем, отлично
понимая, что нельзя потакать такому углублению в горе. Если еще и она к ним
присоединится, то им всем уже будет не выбраться из пучины скорби и отчаяния.
«Кто-то же должен продолжать жить, чтобы показывать пример, – твердила она
себе, борясь с соблазном лечь на диван, отвернуться к стене и заплакать. –
Кто-то же должен. Они сами не могут, ни Лелька, ни Родик, они слишком
слабенькие для этого. Я должна их вытащить. А меня вытаскивать некому, кроме
Тамары, но на ней папа, ей и этого хватает. Значит, придется мне самой
справляться и с собой, и с мужем, и с дочерью».
После встречи с Тамарой Люба выждала еще несколько дней и
осторожно заговорила с Родиславом о новой квартире. Вернее, заговорила-то она
сначала только о ремонте и покупке новой мебели, а уж до идеи новой квартиры
Родислав додумался сам, правда, под чутким руководством жены. Идея его
вдохновила, и он с готовностью принялся обсуждать планы.
– Ты хочешь эту квартиру оставить Леле? – спросил
он. – Она уже совсем взрослая, ей нужно свое жилье.
Эта мысль, раньше не приходившая ей в голову, испугала Любу.
Как это – оставить квартиру Леле и переезжать без нее? Как это – остаться с
Родиславом вдвоем? Она только что потеряла одного ребенка и совершенно не была
готова расставаться со вторым. Без Лели ее жизнь станет совсем пустой.
– Нет-нет, что ты, – торопливо заговорила
она, – Леля останется с нами. Эту квартиру мы продадим, добавим, сколько
сможем, и купим новую, побольше и поудобнее. У тебя будет свой кабинет, ты
сможешь работать с документами и с Интернетом дома.
– Может быть, купить Лельке «однушку»? – предложил
он.
– Нет. Она останется с нами. Ну как она будет жить
одна? Она же совершенно неприспособленная, ни приготовить себе не может, ни
постирать. Она даже, по-моему, не знает, как пылесосом пользоваться, а если
гладить возьмется, то непременно что-нибудь сожжет. Пусть живет с нами, пока
сама не захочет уйти и жить отдельно.
Люба и Родислав нашли риелтора и вплотную занялись
квартирным вопросом. На самом деле занималась им одна Люба, потому что у
Родислава не было ни времени, ни желания ездить смотреть квартиры и вникать в
вопросы проводки, труб, стеклопакетов, перепланировки, а также выяснять все,
что касается бывших собственников и документов. Люба всем этим занималась сама,
по вечерам докладывая мужу результаты и спрашивая его совета, а Родислав слушал
ее с утомленным видом и кивал. Новую квартиру ему хотелось, но тратить на нее
силы не хотелось совсем.
Спустя несколько месяцев они нашли то, что хотели, и именно
в том районе, который их устраивал. Началась эпопея с ремонтом и одновременно с
покупкой всего необходимого для нового жилья. К этому этапу Родислав
подключился с удовольствием, ходить по магазинам и делать покупки он любил.
Люба попыталась и Лелю заинтересовать обустройством нового жилья, но девушка
наотрез отказалась участвовать в семейных хлопотах, сказав, что потребности у
нее невысокие и она будет довольна всем тем, что выберут для нее родители, а
самой ей совершенно все равно, какая у нее будет мебель, какого цвета обои и
какие занавески, потому что главное в ее жизни – это поэзия, а не быт.
Романовы ездили по мебельным салонам и восхищались красотой
и разнообразием гарнитуров и отдельных предметов мебели, которые можно было
приобрести, вот просто прийти, заплатить деньги и купить, а не стоять в
очередях, не записываться в профкоме и не отмечаться по ночам, как раньше. Боже
мой, какой ценностью когда-то, много лет назад, а на самом деле не так уж и
много, всего пятнадцать, казалась возможность купить красивый импортный
кухонный гарнитур с диванчиком-«уголком» или хорошую мебельную стенку,
румынскую, немецкую или югославскую! На какие жертвы и унижения приходилось
идти, чтобы более или менее сносно обставить квартиру! А об английской и
итальянской сантехнике или о плитке «Версаче» тогда даже и не помышляли,
радовались тому, что удавалось заполучить обыкновенный белый, но хотя бы новый
унитаз и простую белую плитку без сколов, которую потом украшали немецкими
переводными картинками. Люба вспомнила, как они стояли в очереди на кухонную
мебель и на стенку и как радовались продвижению этой очереди хотя бы на
несколько номеров, и ей стало грустно. Сейчас всю эту мебель придется
выбрасывать на помойку, она уже совсем старая, даже на дачу ее не отвезешь –
развалится по дороге. Выбросить на помойку месяцы ожидания, надежд, радости…
Тогда все это выглядело таким важным, таким значимым, а теперь не имеет
никакого значения. И с автомобилями та же история: автосалоны битком забиты
красивыми сверкающими иномарками, приходи и выбирай, а ведь когда-то, двадцать
три года назад, очередь на «Жигули» была одним из аргументов, удержавших семью
Романовых от развода. Потеря возможности купить машину казалась настоящей
трагедией…
Миновала зима, весна, уже заканчивалось лето, и наконец был
назначен день переезда. Люба, без малого сорок лет прожившая в одной и той же
квартире, даже не подозревала, какие испытания ее ждут. После смерти Коли она
не входила в его комнату и ничего там не трогала, теперь же пришлось
волей-неволей разбирать его вещи и решать, что с ними делать. Ей казалось, что
сердце не выдержит. Она брала в руки его джинсы, понимала, что их надо
выбросить, и у нее темнело в глазах. Его книги, его диски, кассеты, свитера,
майки – все это нужно было куда-то девать. Промучившись несколько дней, она
позвонила Ларисе и попросила помочь.
