— На наркотики? — догадалась Кира.
— Она не была наркоманкой.
— Что же тогда? — недоуменно спросила у него Кира.
— А велика ли была сумма, которую господин Канарейкин в прошлый раз заплатил за свою дочь в качестве выкупа? — спросил Али у Тима.
Подруги тоже уставились на детектива. Этого Маруся им не сказала.
— Не очень, — ответил Тим. — Пятнадцать тысяч евро. То есть для господина Канарейкина это не слишком ощутимое кровопускание. Он еще и поэтому решил не затевать разборки с Марио. Наташа убедила его, что себе дороже будет. И ее отец махнул рукой на эти деньги.
— Пятнадцать тысяч? — задумался Али. — На что же девушка, чьи прихоти оплачивает отец, могла потратить эти деньги?
— Может быть, она просто отложила их на черный день? — предположила рассудительная Леся. — Она ведь вечно жила в страхе, что отец выгонит ее из дома, лишит наследства и все его деньги достанутся Марусе — его новой жене. А самой Наташе — шиш с маслом. Ой, мне ее даже жалко стало!
— Чушь! — отмахнулся Тим. — Не настолько уж серьезные проблемы были у отца с дочерью, чтобы господин Канарейкин в самом деле решился бы так жестоко поступить с единственной и любимой дочерью.
— Но проблемы были, — возразила Кира. — Это даже ее мачеха не отрицает.
— Разумеется, проблемы у них были, — кивнул Тим. — У кого же их нет? Но в разговоре со мной господин Канарейкин ни разу не упомянул о такой мере воздействия на непокорную дочь, как лишение ее наследства. Напротив, он и после той истории в Италии продолжал оплачивать все расходы Наташи. И даже стал еще более щедрым. Стараясь своей щедростью компенсировать дочери тот недостаток любви, который она, по его мнению, испытывала в своей семье.
— Да, Маруся тоже нам об этом говорила, — вынуждены были согласиться с ним подруги.
Али слушал их разговор вполуха. Его мысли снова витали где-то далеко. Но при этом он выглядел как гончая, наконец-то взявшая след. Ему не терпелось бежать. Наконец он и в самом деле не выдержал, поднялся, явно собираясь уходить.
— Куда ты? — удивилась Леся.
— Мне надо кое-что проверить, — пробормотал Али. — Одну вещь. Есть мысль…
— Это как-то связано с убийством Наташи? — вцепилась в него Кира.
— Пока не знаю, — отозвался Али. — Но у меня есть кое-какие подозрения.
И, увидев, что подруги готовы засыпать его своими вопросами, поспешно добавил:
— Пока ничего конкретного. Но… Но все равно я должен идти. До вечера! Увидимся!
И, торопливо обняв Лесю, он бросился прочь.
— Куда это он? — недоуменно посмотрел ему вслед Тим.
Подруги молча пожали плечами.
— Пойду за ним! — решил Тим и тоже бросился в ту сторону, куда минутой раньше скрылся Али.
— И что это значит — до вечера? — растерянно произнесла Леся, глядя на подругу. — Мне что, снова ехать на дискотеку? Но ведь Али там больше вроде бы делать нечего?
— У тебя есть его телефон, — поспешно успокоила ее Кира. — Созвонитесь и все выясните. А сейчас лучше к нему не соваться. Они с Тимом очень уж нервно отреагировали на сообщение об этом письме. Того и гляди на грубость нарвешься.
— Я пойду искупаюсь, — решила Леся. — Мне необходимо освежить голову.
Она ушла, а Кира принялась поджидать Тима. Тот вернулся довольно скоро. Но на все вопросы Киры отвечал весьма уклончиво. Вскоре к ним присоединилась вдоволь наплававшаяся в прохладной воде бассейна Леся. Но и ей не удалось вытянуть из Тима, что же задумал Али.
— Ничего не знаю, — твердил Тим. — Он мне ничего не рассказал.
— Ну да! — фыркнула Леся. — Ври больше!
— И почему это вы никогда не верите, когда вам говорят правду? — удивился Тим. — Вот я твержу Кире, что люблю ее. А она мне не верит.
Кира прелестно покраснела. И тоже вдруг заторопилась к бассейну, хотя минуту назад и не думала туда рваться. А оставшиеся на некоторое время вдвоем Леся с Тимом обменялись заговорщицкими ухмылками. В качестве кавалера ее подруги Тим Лесе нравился. По ее мнению, в нем было все, что необходимо иметь возлюбленному ее лучшей подруги. Он был хорош собой, остроумен и, самое главное, влюблен в Киру.
А затем, снова оказавшись вместе, трое друзей вернулись к письму, написанному Наташей собственной рукой. И скорей всего предназначенное для того, чтобы передать его Мустафе.
— На этот раз она выбрала его на место проходимца Марио, — сказала Кира.
— Но что-то этой преступной парочке помешало осуществить задуманное, — произнесла Леся. — Выкупа они не получили. Наташу убили. А потом и Мустафу.
— Если бы убили одну Наташу, то я бы точно сказал, что это сделал Мустафа, — заметил Тим. — Письмо было уже написано. Адрес господина Канарейкина у Мустафы тоже уже был. И даже если бы он не нашел это письмо, то кто-нибудь из его русских подружек смог бы помочь ему состряпать подобное послание. Так что надобность в Наташе как в сообщнице у Мустафы уже отпала. Конечно, лучше, когда письмо с просьбой о выкупе написано рукой жертвы. Тогда отпадают последние сомнения. Но и так Мустафа бы справился.
— Не скажи, — не согласилась с ним Леся. — А вдруг господин Канарейкин захотел бы, перед тем как перевести деньги, поговорить со своей дочерью по телефону?
— Да, — кивнула Кира. — Он вполне мог этого захотеть. Хотя бы для того, чтобы просто убедиться, что она еще жива!
— И что бы тогда делал Мустафа? — спросила у Тима Леся. — Он бы здорово сел в лужу. Нет, Мустафа Наташу не убивал. Она была ему еще нужна.
— Если только господин Канарейкин не перевел уже эти деньги, за второй выкуп своей дочери, на какой-то счет в Турции, — сказал Тим.
— Перевел и ничего тебе об этом не сказал? — изумилась Кира.
— Мог и не сказать!
— Но письмо еще не отправлено!
— Это может быть только черновик, — стоял на своем Тим. — Могла быть и вторая копия.
— Глупости! — не согласилась с ним Леся. — Господин Канарейкин обязательно упомянул бы об этом. Особенно когда ты сообщил ему о смерти его дочери. Это же должно было помочь найти ее убийцу! Он не мог этого не понимать!
— Мы спросим об этом у самого господина Канарейкина уже сегодня вечером, — решил наконец Тим, и на этом обсуждение вопроса было закрыто.
Глава 15
Но господин Канарейкин был так откровенно изумлен показанным ему письмом и так упорно не хотел верить, что первое похищение его дочери было спланировано не без помощи ее самой, что друзья невольно прониклись уверенностью в том, что он говорит правду.
Несчастный отец и в самом деле не подозревал свою дочь ни в чем плохом. Во всяком случае, в злодейских происках против него самого он ее точно не подозревал. Как у многих любящих родителей, у господина Канарейкина имелись в запасе плотные шоры, которые тут же падали ему на глаза, стоило речи зайти о его обожаемом чаде.
