Сейчас возвращаюсь «домой» с удовольствием, так как большая квартира, все комфортно, я слушаю мою любимую музыку, раскладываю пасьянсы, читаю. Только разучилась засыпать без снотворного.
18 сентября (четверг)
Вчера было моих планов немного, но я торчала на площадке 10 часов. Владимир Иванович (хозяин) и Нина Русланова больны гриппом – я от них заразилась. Сходили в магазин – однообразно и невкусно. Надо самой готовить, а я не умею. Отварила пельмени, но потом положила их на сковородку с оливковым маслом, чтобы были вкуснее, – и забыла. Все сгорело.
19 сентября (пятница)
У меня выходной. Солнце, но не жарко. Думаю погулять по городу, который так и не видела хорошо, но заболеваю. Лечусь. Лежу. Вчера, когда пошла в магазин, было еще немного светло, а когда возвращалась – темень. Юг – ночь быстро падает. Улицы в Одессе не освещаются. Кое-где на перекрестках один тусклый фонарь. Тротуары и дороги все в рытвинах. Я несла 5,5 литра воды (из-под крана нельзя) и что-то из еды. Еле-еле дошла. Микки вчера взвесила – 5 кг 400 г. Во вторник надо с утра сделать ему анализ крови на биохимию. Бедный!
20 сентября (суббота)
У меня опять выходной. Пошла пешком до Дерибасовской. Прошла Европейскую, улицу Пушкинскую (там стоит памятник Пушкину прямо на тротуаре, рядом с домом, где он жил в Одессе). «Красная» гостиница закрыта на ремонт. Помню, как мы там жили с Володей, когда снимали «Комэск». Дошла до Дерибасовской. Напротив Оперного театра кафе – зашла, что-то съела. Выпила горячей воды с лимоном – болит горло. Пошла по Ришелье. Заходила в магазинчики. Есть модное – но очень дорого. Дошла до дома пешком. Еле-еле. Горло болит. Голова болит. Устала.
21 сентября (воскресенье)
Снимали загс и у следователя. Первый день жаркий. У загса на улице – толпа. Микки чуть не попал под машину – я закричала на весь город. У следователя – предложила Кире, что моя речь изменилась от потрясения. Показала. Разорванная в гортани речь – как у Неи Зоркой. Кира одобрила.
Вечером – болею. Лечусь. Насморк. Кашель. Горло. Голова.
Сил нет.
22 сентября (понедельник)
Я свободна. Целый день дома. Лечусь.
23 сентября (вторник)
Рано утром машина. Снимают «Дом Любы» – где-то за городом. Окраина. Рядом трамвайная линия. Огромный дом – безвкусица чудовищная. Потом «кусочек трамвая». Ветер. Я сильно кашляю. В проходе к дому назвала мальчика Аркадием в кадре (подсознание).
Вечером приходил ветеринар с Таней и ее мужем. У них собаки. Укол Микки в спину. Надо будет делать через день.
Позвонила Инна Катанян – поздравила с днем рождения.
24 сентября (среда)
Дома. Гуляла немного, купила продукты и зашла в кафе поесть. Кашель одолел. Купила микстуру. У Микки недержание мочи – м.б., от укола.
Ночью позвонила Володе – поздравила с днем рождения. Он в растерянности, как всегда, перед этим праздником.
25 сентября (четверг)
У меня выходной. С Микки к морю. Кафе. Зашла в церковь (я Микки спрятала). Вечером звонил Володя. Мне из Лондона – Ариела. Приходил ветеринар.
27 сентября (суббота)
До 2-х свободна. Потом сняли «вход в банк». Буффонила. Интервью с корреспондентом из Киева. Кашель, по-моему, прошел. Ходила с Микки опять до моря пешком. Кира сказала, что надо будет что-то переснимать. Значит, меня задержат числа до 5-го. Мне надоело сниматься – одно и то же!
28 сентября (воскресенье)
Снимали за городом «трамвай» – сначала с Андреем, потом мой последний монолог. Думала, что я буду одна с Любой, – и тогда этот монолог мог бы выбить у публики слезу. Но Кира снимает этот монолог в переполненном трамвае. Натяжка. В толпе «эта женщина» не стала бы так говорить. Но Кире по-другому неинтересно. Надо, чтобы не так, как привычно и обычно. Может быть, она права, по-актерски это невыгодно. Кире интересны «типажи» – и чем страннее, тем лучше. Зачем так долго песня в трамвае? Это снимет мое напряжение. Но не лезу, делаю, как хочет Кира.
Вечером звонили с поздравлением Нея, Володя. Я вымылась, надела все новое и легла спать. Завтра и послезавтра у меня выходные.
29 сентября (понедельник)
Утром опять звонки из Москвы. Только собралась с Микки к морю – звонок в дверь – от группы букет огромных астр и хризантемы, огромная коробка конфет, шампанское и огромный букет роз от Киры.
С Микки к морю. Посидела в кафе на берегу – борщ, жареная камбала и еще жареные бычки (они вкуснее, но когтистее). Вечером ветеринар. Звонили Игорь и Нина Виноградовы. Руслан принес огромный букет орхидей.
30 сентября (вторник)
Выходной. С утра – разбитость и хандра. Никуда не хотелось идти, но болела голова, и пошла одна, без Микки, к морю. Посидела опять в том же кафе. Очень вкусный зеленый чай. Кое-что поела. Медленно шла вдоль берега. Что это? – Одиночество или уединение?
Люди некоторые купаются. Вода 17°, а днем на солнце 23°. Когда вернулась – Микки так обрадовался! Долго не мог успокоиться. Боялся, что его оставят одного!
На этом мои одесские дневники заканчиваются. Потом я еще приезжала на озвучание, и тоже с Микки. Он сам себя озвучивал. На озвучании Кира была мягче и, видимо, довольна материалом. А потом в Москве в начале января 2006 года состоялась премьера «Настройщика» в Доме кино. Я вышла на сцену с Микки. Он увидел зрительный зал и повернулся к нему спиной – зал захлопал.
И когда Микки не стало, Кира тоже переживала – все его очень полюбили.
Прошло много лет. Кира опять мне прислала сценарий на e-mail. Я прочитала – там какие-то кинопробы – и позвонила Кире, спрашиваю: «А где же конец?» – «Там все есть», – ответила Кира. Я должна была сниматься с Табаковым – актером совершенно другой актерской школы. Но думаю, что Кире и нужно было это несоответствие. Я попросила Киру опять сниматься с собачкой – на этот раз у меня был мопс Басик, – уговаривая ее, что эта «автоцитата» будет хороша и для нее, и для меня. Но Басика не пустили в самолет, Кира заказала 6 мопсов на студию – они сидели мирно со своими хозяйками и ждали, кого из них я выберу. Но выбирать не пришлось. Табакову нужно было срочно возвращаться в Москву, стало не до мопсов. В павильоне холодно, по студии бродили бездомные кошки и собаки, Кира нервничала больше, чем всегда. Мы так и не поговорили. Снимали…
Когда уже после «Настройщика» я приехала в Одессу с концертом «Стихи Серебряного века», вся ее группа, с Кирой во главе, сидела в зале. Потом они зашли ко мне за кулисы, и Кира мне сказала, что если бы она сначала увидела этот концерт, то никогда бы не пригласила меня сниматься. Не знаю, чего в этом больше – комплимента или, наоборот, мол, так плохо, что и не пригласила бы. Но, с другой стороны, она же потом пригласила меня сниматься в «Параллелях», поэтому я думаю, что ее скорее удивила моя другая ипостась на концерте. По-моему, она меня не видела в театре, где я играю методом «отстранения», т. е. никогда не себя, а «другого».
