После окончания юридического факультета Университета в аргентинской столице, она в двадцать два года вышла замуж за Нестора и постоянно официально помогала ему, была в курсе всех его дел, проблем страны и народа.
Мудрая политика мужа, поддерживаемая населением страны, красота и обаяние его жены, помноженные на её ум и решительный характер, да и удачный исторический прецедент с госпожой Перон, в итоге и позволили Кристине относительно легко победить на очередных выборах.
До встречи с нею Президент России встречался с Президентом Венесуэлы Уго Чавесом и попутно поинтересовался у того о новом Президенте Аргентины. Друг Уго дал Дмитрию Анатольевичу необходимую информацию, назвав Кристину Киршнер «женщина-меч», и посоветовал ему обязательно подарить ей меховую шапку. Помощники Дмитрия Анатольевича взяли это на карандаш.
И вот во время встречи в Москве между президентами двух стран были обсуждены многие проблемы мирового развития, вообще; и некоторые проблемы сотрудничества между Аргентиной и Россией, в частности.
Накануне их заключительной встречи в Кремле между двумя странами были подписаны договоры о сотрудничестве в мирном использовании атома, в банковском деле и в сельском хозяйстве.
Стороны также обсудили вопросы сотрудничества в военной сфере и борьбу с мировым кризисом.
Президенты двух стран решили вопросы о строительстве газопровода Аргентина – Боливия, о прокладке железной дороги Бразилия – Аргентина – Чили, о добыче нефти на шельфе Аргентины, и о безвизовых поездках граждан двух стран.
Ими также были обсуждены и другие вопросы, представляющие взаимный интерес.
Платона, прежде всего, интересовала именно эта многообещающая формулировку, внутри которой наверняка стоял теперь и вопрос об их с Варварой сыне. Да и эпизод с шапкой придавал встрече двух президентов дополнительный шарм.
Не знал тогда Платон, что именно за эту меховую шапку из чернобурки окончательно и согласилась вернуть его сына Президент Аргентины, взяв с Медведева такую символическую плату. Славку отдавали за шапку!
Надежду навивали и слова Кристины Киршнер, сказанные ею во время совместной пресс-конференции, и особенно запомнившиеся Платону:
– «До сих пор отношения в мире строились на принципах подчинённости! Это больше не работает! Плохо жить в мире без правил, но ещё хуже там, где правила соблюдают только слабые, а сильные их нарушают!».
Такая постановка вопроса вселяла дополнительную надежду на успешное решение вопроса досрочного освобождения российского разведчика, коим до сего времени всё ещё считался Вячеслав Платонович Гаврилов-Кочет.
Через неделю, в субботу утром, двадцатого декабря, позвонила Варвара, и сообщила, что ей принесли официальное поздравление с «Днём работников органов госбезопасности», и Правительственную телеграмму с сообщением о возвращении домой после длительной загранкомандировки и успешного выполнения заданий Правительства Российской Федерации Вашего сына – Гаврилова-Кочета Вячеслава Платоновича.
А суббота вообще стала настоящим праздником для большой семьи Платона, и не только профессиональным.
Уже с утра, после звонка Варвары, всё стало складываться весьма удачно. Платон с Ксенией купили и сразу доставили на место кое-что из мебели для лоджии и общего коридора. Более того, Платону с Кешей удалось довольно быстро установить на место на лоджию, поначалу не проходящую через дверные и оконные проёмы, кушетку, из-за чего её частично разобрали.
Затем супруги съездили в гости к Варваре и Егору, где предварительно посмаковали реальное Славкино освобождение и праздничный концерт по «этому» случаю.
А на вопрос любознательного Егора, почему Славкин праздник сейчас, а не на день «Службы внешней разведки», Платон объяснил, что Славка сначала служил в ГРУ ГШ МО СССР, а потом его передали в Первое Главное Управление КГБ СМ СССР. Так что на этот год у него два праздника! А когда его оформят в российскую СВР, то будет уже только один…, а может и два?!
Прошла середина декабря. На прилавках хурму сменили цитрусовые. Похолодало, но снега в Москве всё ещё не было, исключая небольшую, недолгую, снежную порошу. Она то и подвела, обрадовавшегося наступлению зимы и перспективы лыжного катания, Платона.
Утром предпоследнего вторника Платон, по пути в поликлинику на анализы, спускаясь по уже очищенным от снега ступеням в подземный переход и дальний вход на станцию метро «Новогиреево», перешагивая через низенький снежный бруствер в конце лестницы, вдруг поскользнулся и упал.
Его левая нога поехала, только лишь вступив скошенной и гладкой пяткой на вспотевшую железную решётку, в то время как правая уже оторвалась от последней ступени. Обе ноги резко ушли вверх, и Платон с высоты своего не малого роста и такого же веса рухнул на асфальт. На его счастье, ноги уехали далеко вперёд, и его затылок не попал на нижние ступени лестницы.
Такого ощущения безысходности и боли после падения он не испытывал никогда в своей жизни, хотя падал нередко. Как бывший футболист и самбист он не боялся падений, относился к ним спокойно. Да и последствия их всегда были соразмерны его автоматическим действиям по предотвращению значительных ушибов.
Но в этот раз что-то не сложилось. Он чётко запомнил, как во время падения наибольшим его впечатлением было сначала удивление от происходящего, потом понимание его безысходности, а далее сожаление от существенной боли, вскоре сменившееся спокойной радостью от избегания ещё более существенных последствий.
В результате он понял, что стал одновременно жертвой, как своей осторожности, ибо, дабы не поскользнуться, хотел перешагнуть через низкий снежный валик под ногами, так и всё ещё не покинувшей его тело и самосознание, чрезмерной самоуверенности.
Доковыляв до поликлиники, Платон сдал плановый биохимический анализ крови, потом вернулся домой, и позвонил Надежде, сказав, что немного отсидится, отлежится.
А когда он пришёл в офис, то работал осторожно, спокойно, и долго держался. Но в конце рабочего дня предательский чих, перешедший в крик от дикой раздирающей боли, совсем вывел Платона из строя.
Теперь даже по утрам подняться с постели Платону было затруднительно. Появилась ещё и опоясывающая боль в области шеи.
Из-за этой травмы он оказался на больничном, и успел спокойно доделать все творческие недоделки уходящего года.
С началом зимы жизнь в столице несколько изменилась. В атмосфере стало помягче. Ощущалось приближение Нового года и некоторых проявлений, объявленного свыше финансового и экономического кризиса.
Неожиданно в Москве всё чаще стали попадаться и культурные водители, пропускавшие пешеходов на «Зебре».
Что нельзя было сказать об отношениях между некоторыми людьми вообще, и супругами Александровыми, в частности.
Давно выйдя замуж за Александра, Наталья не по одёжке протянула ножки.
Она никак не могла освоить и опустить эту махину-мужа.
