– А раньше?
– Раньше не получится.
Я задумалась. Что осталось от моей любви к Петрову? Дружеское расположение, привычка доверять его мнению. Испытываю ли я к нему романтическое влечение? Пожалуй, нет. А физическое? Пожалуй, да. Я точно знаю, что мне с ним будет хорошо, потому что так было всегда.
Петров пришел такой, как обычно. Ничто не выдавало в нем владельца четырех суперкостюмов.
Лицо его было серьезно, видно, он много думал о том, с чего начать.
Он протянул ко мне руку.
Но я сделала два шага назад.
– Так о чем ты хотел поговорить?
– Я переезжаю в Москву.
– Я это уже слышала.
– Один. Мы разводимся.
– И что из этого следует?
– Может, нам начать все сначала?
– А за спиной у меня ты будешь встречаться с девушкой из бутика, которая едет с тобой в Таиланд?
Мне было приятно видеть оторопелую физиономию Петрова.
– Я думал, ты совсем не интересуешься моей жизнью.
– А я и не интересуюсь, так, случайно узнала.
Петров молчал. Видимо, слова, которые он заготовил для нашей встречи, не соответствовали сложившейся ситуации и он искал новые, но не находил.
Похоже, Кораблева права и я принимала Петрова за другого человека. Но его предложение мне польстило.
– Короче, ты предлагаешь мне руку и сердце.
– Ну да.
– А какие материальные блага прилагаются к твоим органам?
– Мне сейчас ищут квартиру в пределах Садового кольца, ну там «мерседес» и так далее.
– А какие костюмы ты купил в том бутике?
– Один Armani, один Cerruti, один Mark Jacobs и один Brioni.
– А кроме костюмов что носишь?
– Я еще не очень приспособился к своему новому материальному положению, поэтому пока плохо ориентируюсь в этом вопросе. Кстати, может быть, ты мне поможешь?
– А кем ты будешь работать в Москве?
– Менеджером по продажам в издательской группе «Конде Наст».
– Да иди ты.
– Честное слово.
– Тогда ты обязан устроить меня на работу в какой-нибудь московский глянцевый журнал.
– Ну да. Через какое-то время, наверное, смогу.
– А дети у нас будут?
– Видишь ли, дети остаются со мной, поэтому я пока не уверен…
– Понятно. Тебе нужна няня для детей. Но у меня нет никакого опыта.
– Ты всегда все делала идеально. Я уверен, что и в этом ты превзойдешь всех.
– Значит, и писала я идеально?
– Я тебе уже говорил недавно. Писала ты прекрасно, но вкладывала слишком много души и сердца в свои материалы. Мне недоставало твоего внимания.
– И тогда ты внушил мне, что журналистика – все равно что проституция.
– Ну, ты и сама это понимала.
– Прочти тогда вот это и скажи свое мнение.
Я открыла лаптоп и поставила его перед Петровым.
– Куда ты хочешь это предложить?
Я назвала журнал, в котором работает Сологуб.
– Они уже дали ответ?
– Нет. Я только сегодня послала.
– Ты хочешь снова работать в журналистике?
– Да.
– Но здесь выступаешь как эксперт. Какими еще темами ты владеешь так же хорошо?
Я назвала антиквариат.
– Я помогу тебе, пристрою твои заметки кому-нибудь в Москве. Но две темы – слишком мало, надо осваивать что-то еще. Подумай, что еще ты могла бы изучить в обозримое время.
– Я подумаю.
– Я пойду, у меня мальчики одни.
– Ага.
Вскоре после того, как Петров ушел, мне позвонил Остин, о котором я уже забыла думать.
Я решила прекратить эту историю и скрестила пальцы.
– Слушай, Остин, я сижу с детьми моей подруги, у нее большие неприятности. Но на тебя запала моя бывшая однокурсница, поэтому если ты нуждаешься в партнерше, то, может, сходишь с ней куда-нибудь, просто чтобы вечер не пропал?
– Я даже звонить не хотел, знал, что ты меня кинешь. Ладно, давай свою однокурсницу, посмотрим, что она из себя представляет.
Я отыскала визитку Сологуб и продиктовала Остину ее телефон.
Через пятнадцать минут позвонила Сологуб.
– Я беру твою заметку.
– Куда идете?
– В «Русский ампир».
– Ни фига себе. Ну, желаю приятно провести время.
– Спасибо, дорогая.
«Русский ампир» – самый дорогой ресторан в России – принадлежит Евгению Пригожину, виднейшему петербургскому бизнесмену. Все приборы там из золота, сделаны на фабрике Versace. А средний счет без изысков – две тысячи баксов. Некоторые говорят, что там довольно пошло, но это от зависти.
Похоже, Сологуб и впрямь неплохо зарабатывает. Или решила пустить Остину пыль в глаза.
Я стала думать о Петрове и его предложении. Что ждет меня с ним? Жизнь в Москве, где я никого не знаю. Без моей мебели и друзей, но зато с петровскими детьми, которых я ни разу не видела и, признаться, не очень хочу видеть. Уборка, готовка, детский сад, потом школа. О каком бы то ни было творчестве снова придется забыть. Но зато я буду полноценной семейной женщиной, имеющей отличный секс не раз в месяц, а по первому требованию.
Стоит ли хороший секс моей личной свободы, возможности всякую минуту быть самой собой, никому ничем не жертвуя и не принимая ничьих жертв? Петров, судя по брендам костюмов, которые он назвал, может нанять себе и няню, и домработницу.
Если он захочет жить со мной, имея домработницу и няню, то тогда я соглашусь. Если нет – откажусь.
Я послала ему SMS, в котором изложила это свое требование. Он не ответил. Наверное, укладывает пацанов спать.
Впрочем, что-то мешало мне искренне обрадоваться перспективе воссоединения с Петровым. Точнее, не что-то, а кто-то. Глеб Гостев своим появлением нарушил шаткое равновесие моей жизни. Таких как я в его жизни было немало. И всерьез рассчитывать на то, что у нас с ним что-нибудь получится, просто глупо. Что останется мне на память, если я решу сделать попытку, а она окажется неудачной? Платье. Сколько таких подарков он сделал в своей жизни? Мне вспомнился вечер четверга, когда мы устроили импровизированный показ в магазине. Как я была счастлива тогда. И кто знает, чем бы все кончилось, если бы не поразившая меня весть о коварстве Петрова.
Жаль, что нельзя просто броситься этому Глебу на шею. Он не Петров, начать целовать его с порога у меня не получится. Да и нет никакой уверенности, что он не рассмеется мне в лицо. Особенно учитывая опыт Кораблевой.
