Я злилась на себя. Ему нельзя доверять, это было ясно, ясно… Как распоследняя глупая мышь, я влетела в мышеловку, в которой лежал сладко пахнущий кусочек сыра… При этом я до последнего момента понимала, что он обращается с женщинами как с подопытными мышами. Ну не с мышами, ну как с горностаями, но все равно подопытными. Нельзя было открываться, нельзя. Как можно второй раз наступить на одни и те же грабли?
Слезы текли по лицу, щипали кожу.
Я переехала Троицкий мост и чуть не въехала в задницу тащившейся впереди мусоровозки.
Рабочий приклеивал последний фрагмент на биллборд у Марсова поля. Это была реклама Глебова бутика. Я, собственной персоной, весело смеялась с куском пиццы в руках.
Пока я доехала до места, плакат попался мне на глаза еще трижды.
Понятно. За участие в рекламе он заплатил мне шмотками, как не слишком хорошей модели. Так оно и есть, модель из меня как из говна пуля. Я-то думала, нам обоим было хорошо в тот вечер, а он, выходит, просто работал.
Я пыталась понять причину своей боли. Ведь еще позавчера я была морально готова к любому варианту развития событий. А теперь слезы текли и текли, и унять их не было никакой возможности.
* * *
Вера тоже выглядела не очень счастливой.
Оказалось, что, едва вернувшись, ее благоверный решил побродить еще, теперь поближе к дому, благо погода пока позволяла. Так что подзарядить, по ее выражению, батарейки ей пока не удалось.
– Я подумала тут… Помнишь, ты спрашивала, люблю ли я его?
– Помню.
– Ну, я включила свой душемер. Мерила-мерила… Жалею, да. Привязана к нему, да. Люблю – да, в каком-то смысле люблю. Но не в таком, как ты спрашивала. Зря ты начала тот разговор. Раньше я не думала об этом никогда.
– У меня есть идея.
– Какая идея?
– Как подзарядить батарейки. У тебя с лишним весом как?
– Как-как – борюсь. Знаешь этот анекдот. Женщину спрашивают: «Какое у вас хобби?» Она отвечает: «Сжигание жира».
– Это не анекдот, это кино такое, «Тариф на лунный свет» называется, дурацкое, но местами остроумное и трогательное.
– Дай посмотреть.
– Дам. И как успехи в сжигании жира?
– Кое-как.
– В клуб ходишь?
– Хожу. Нашла отличного врача-физиолога, работает при клубе. Питание, физические упражнения, инфракрасная кабина, обертывания. Представляешь, захожу к ней в первый раз, это с моими-то габаритами, а она меня спрашивает: «Вы похудеть хотите или поправиться?» Я ей: «А вы как думаете?» А она: «Зря вы, всякое бывает».
– И какой тебе прописан режим питания?
– Ну, обычный режим: белки, углеводы – отдельно, калории – считать, но есть одно «но». Раз в неделю можно все.
– Давай этот день будет сегодня.
– И как ты это себе представляешь?
– Я работаю на одного повара, мастера по десертам, итальянца. Он готовит такие десерты, каких ни ты, ни я никогда в жизни не пробовали. Ну, ты-то, конечно, пробовала что-то в этом роде, но в таком исполнении точно никогда. Давай к нему сходим, подзарядим батарейки. Все-таки без пяти минут обладатель звезды Мишлена.
– А что с твоими? То-то я смотрю, ты пожеванная и нечесаная.
– Я как-нибудь потом тебе расскажу, – сказала я и разрыдалась.
Вера стала гладить меня по голове, принесла чаю. Короче, была мне родной матерью. И не заставляла ничего рассказывать. А наоборот, продолжала рассказывать сама.
– Оля моя монахиней стать хочет. Говорит, кто меня будет любить так же, как Господь? Никто. Он мне и отец, и возлюбленный. А что телесной любви в моей жизни не будет, так и пес с ней. Много ли в твоей, мама, жизни телесной любви? А ведь как-то обходишься. Вот и я обойдусь. А внуков тебе Серега родит.
– А ты ей что?
– А я не против. Хочет – пусть идет.
– Может, она это задумала от несчастной любви.
– Да не то чтобы от любви. Тут история была такая. Взяла я ее на день рождения к приятелям моим, он – банкир, она – представитель Samsung в Петербурге. У них сын, немного старше моей. И они друг другу понравились. Ходить везде вместе стали. Я, честно говоря, не в восторге от их семьи, но в целом приличные люди. И вдруг однажды мальчик перестал звонить, заходить, вообще как в воду канул без всяких объяснений. Моя-то не то чтобы влюблена была, но все равно впала в депрессию. «Никому я не нужна», – говорит. Я-то думаю, что мать ему запретила, типа семья наша для них неподходящая. Да и вправду папенька наш для приличных людей просто жупел. Оля с Сережей, когда маленькие были, любили отца, а теперь не понимают, да и стыдятся. Вот Оленька и решила, что нет надежды ни на кого, кроме Господа.
– Ты, Вер, знаешь, уговори ее институт окончить, а потом уж идти. Образованные монахини тоже нужны – это раз. А за это время она разберется, по велению души она в монастырь хочет или от обиды. Может, пройдет обида, и все.
– Может, и так.
Уборку я сделала на редкость быстро, откуда-то пришли силы и вдохновение. Видимо, желание поскорее вкусить заветного десерта подгоняло меня.
Я отпарила старенький костюм, который утром вытащила из мешка, а заодно и Верин Ferre, надраила ваксой старые черные мокасины, вымыла голову, заплела простую косу, накрасилась чем бог послал.
Вера тоже собралась. Надо сказать, выглядела она хорошо. Она относится к той породе женщин, которые вечно борются с лишним весом, а когда похудеют, выглядят настолько неестественно и так несчастны, что неизбежно принимают прежний вид. Прекрасные толстушки, как я их называю.
Мы зашли в ресторан. В нем и правда сидели мужчины с мертвыми глазами. Все без исключения. Ни один не посмотрел на нас хоть сколько-нибудь внимательно. Но мы не за этим и шли.
К нам подошел официант.
– Карту десертов, пожалуйста, – сказала Вера.
А я спросила:
– Синьор Луиджи сегодня на работе?
– Да.
– Не знаете, что с его конкурсом в пятницу?
– Первое место.
– Проводите меня к нему на кухню, пожалуйста.
И мы с официантом отправились к синьору Луиджи.
– Здравствуй, белла. Какими судьбами? Извини за тот случай с тортом.
Луиджи был обсыпан мукой и вымазан кремом.
– Синьор Луиджи, я вас поздравляю с победой в конкурсе.
Луиджи польщенно заулыбался.
– У меня к вам просьба, – сказала я. – Тут со мной пришла одна очень красивая, очень богатая и очень несчастная женщина. Не могли бы вы выйти к ней, принять заказ и угостить всем самым лучшим, что вы готовите?
– О, с удовольствием. Сейчас, только приведу себя в порядок.
