Я вернулась к Вере.
– Ну что? – спросила она.
– Он победил в конкурсе и теперь в прекрасном настроении. Нам повезло, и все, что мы сегодня попробуем, будет просто супер. Жаль только, я не смогу попробовать десерт-победитель, потому что в нем грецкие орехи, а у меня на них аллергия.
Луиджи вышел и посмотрел на Веру. Должно быть, ему нравятся блондинки, недаром он сумел найти практически блондинку – Кьяру – даже в Италии. Он подобрал живот, приосанился и подошел к нам.
– Бон джорно, синьора, – сказал он, обращаясь к Вере.
Она подняла на него свои прекрасные коровьи глаза и прочла восхищение и сочувствие в его взгляде.
До чего же не избалованы русские женщины хорошим к себе отношением. Несмотря на неюные годы, многолетнюю семейную жизнь и длительную службу в армии бойцов за деньги, Вера вспыхнула, как гимназистка.
Луиджи протянул руку, Вера молча подала ему свою. Он прикоснулся к ней губами в почтительном поклоне.
Вера забрала руку и открыла меню.
– Не нужно, – сказал Луиджи, – сейчас я сам принесу все самое лучшее. Вы ведь любите сладкое?
– Очень, – виновато улыбнулась Вера.
И Луиджи удалился.
– Что ты ему обо мне сказала, почему он так на меня посмотрел?
– Ничего не сказала, просто попросила выйти. Нормально посмотрел.
Вера смутилась и ушла в себя.
То, что было на подносе Луиджи, когда он вернулся, привело нас с Верой в полный восторг.
Разнообразные пирожные были нарезаны малюсенькими кусочками, как в «Ленинградском наборе», рядом лежали шпажки для канапе. Другие десерты были разложены в маленькие розеточки, так что можно было попробовать практически все, уложившись всего в две порции по объему.
– Присядьте с нами, маэстро, – предложила я.
– С удовольствием, – ответил Луиджи.
Он сел и действительно с неприкрытым удовольствием наблюдал, как Вера пробовала один десерт за другим, выражая шумный восторг по поводу их вкуса.
Пока они беседовали, я задумалась о своих делах. В зал вошел мужчина. Он нес большой прочный пакет с надписью Helmut Lang. И я вспомнила, что договорилась созвониться с Благовещенским. Беседа между Верой и Луиджи протекала живо, несмотря на довольно плохое знание русского языка с одной стороны и обычную строгость и молчаливость с другой.
Я представилась, и Благовещенский обрадовался.
– Давай вечером вместе поедим, – предложил он.
– Давай, – согласилась я.
– Есть такое новое модное место, называется «Ар деко».
– Ты же почтенный человек, чиновник, а ходишь по модным местам, как светский хлыщ.
– Ну, надо же пустить пыль в глаза заграничной штучке.
– Ты кого имеешь в виду?
– Тебя, конечно.
У меня совершенно вылетело из головы все мое вранье про заграничный бизнес. Хорошо хоть, Благовещенский вовремя мне о нем напомнил, а то могла сесть в лужу.
– А чем там кормят?
– Мне очень нравится такой желтый-желтый тыквенный суп.
– Ты приверженец здорового питания?
– Нет, я чревоугодник. Просто так совпало, что вкусное блюдо оказалось полезным. Так, вообще-то, редко бывает. Например, сейчас ты свободна, и я могу тебе помочь – тоже приятное совпадение.
– Ты никак со мной флиртуешь?
– Я всегда флиртую, если ты помнишь.
– Со всем, что движется.
– И что, это так заметно?
– Даже по телефону.
Мы посмеялись.
Луиджи вернулся на кухню.
– Какой приятный мужчина.
– Забавный очень, толстый и темпераментный. У него жена худющая и сладкого не ест.
– Он женат?
Вера погрустнела.
– Если тебя это утешит, она его не любит и изменяет ему.
– Бедный, бедный.
– Он мечтает переехать в Осло. Там есть ресторан какой-то особенный. Он надеется, что его туда пригласят. Только жена его туда не хочет, так что зреет развод.
– Как ты думаешь, они венчаны?
– Нет. Он – второй ее муж, а они не американцы, венчаются только один раз.
– А она – его первая жена?
– Да.
Вера повеселела.
– Ну, если не венчана, то, выходит, и не жена.
– Вер, я не пойму, ты замуж за него хочешь?
– Ты знаешь, когда в твоих руках какое-нибудь серьезное дело, как, например, моя фабрика, то всякий раз, когда открываются новые возможности, приходится прикидывать, как их можно использовать, просчитывать разные варианты. Но для того, чтобы верно все оценить, нужно иметь максимум информации. Вот ты для меня в данном случае – источник информации по интересующему меня вопросу.
– А ты сама венчалась со своим?
– Как раз собиралась, удалось уговорить, что осенью, когда вернется, повенчаемся. Потому и нервничала очень перед его возвращением. Но, видишь, кинул меня опять. Я теперь думаю: может, и к лучшему.
– Охмурил тебя Луиджи своими калабрийскими чарами.
– Так он из Калабрии? Интересно, какой город там главный? Надо прочитать на эту тему что-нибудь, чтобы в другой раз блеснуть эрудицией.
– Вы наметили другой раз?
– Знаешь, любопытной Варваре…
– Знаю-знаю, много раз слышала, на базаре нос оторвали.
– Вот так-то.
Мы попрощались до следующего понедельника.
Вера обняла меня и тихо сказала:
– Спасибо тебе.
И пошла ловить такси, улыбаясь и помахивая большой сумкой Hermes, названной в честь Джейн Биркин, прекрасной подруги богемного француза Сержа Гензбура, музыканта, извращенца и алкоголика.
Но какова, однако, тихоня!
Перед встречей с Благовещенским стоило привести себя в порядок.
Я приехала домой и начала с того, что проверила электронную почту. Там было примерно пятнадцать писем от разных корреспондентов, в которых они интересовались, с каких это пор я заделалась моделью. Мысль о том, что не только я сама, но и весь город увидит меня на рекламе Глебова бутика, застала меня врасплох.
Как объяснить интересующимся причины моего «перехода» в модельный бизнес? Нужно было срочно придумать какую-то отмазку.
Тут позвонила Кораблева.
– Янушкевич, я биллборд тут рядом с домом видела. Признайся, у тебя с Гостевым серьезный роман?
Мне не хотелось, чтобы Кораблева догадалась, насколько внезапно серьезной стала для меня тема Глеба Гостева, поэтому я старалась говорить как будто не о нем.
