– Сегодня ночью.
– Все понятно. Ты отказываешься от меня, чтобы у моих детей был отец. Я понимаю, у тебя самой отец погиб и для тебя это священно. Но я же буду их любить, и видеться с ними, и воспитывать их.
– Да, ты прав, для меня имеет значение эта тема. Но главное в другом.
– Так в чем же?
– Я больше тебя не люблю.
– Тебе, похоже, приятно это повторять.
– Я не пойду с тобой в Эрмитаж. Иди к детям.
Он долго возился, мялся, ходил в туалет, допивал чай. Но я была непреклонна, и он ушел.
До встречи с медиа-магнатом оставалась уйма времени.
Перед моими глазами снова поплыли видения Глеба. Он стоит у дерева напротив британского консульства, сидит на корточках в белом плаще около консерватории. В конце концов, хрен с ним, с сексом. Не сошелся свет клином на этом, в общем-то, факультативном занятии. Можно просто дружить. Ему со мной интересно, я точно знаю.
При мыслях о Глебе ноги сами понесли меня к куче испорченной одежды.
Я нашла очень красивое пальто Chanel. К сожалению, совершенно непоправимо испорченное. Вся куча была завернута в гобелен. Я развернула. Гобелен, точнее, две толстые гобеленовые портьеры большого размера имитировали один из черно-белых орнаментов Мориса Эшера. Сначала я решила покрыть им кровать. Но потом мне в голову пришла идея получше.
– Ах, тебе не нравятся выкройки журнала «Бурда»! Посмотрим, как тебе понравится выкройка от Chanel.
Я аккуратно распорола испорченное пальто и тщательным образом приколола его детали к гобелену. Хватило на все. Остался изрядный кусок.
Спустя четыре часа я пришивала оригинальную целую и красивую подкладку Chanel к новому пальто.
* * *
Потом пошла в свою кладовку и вытащила оттуда сапоги Casadei, у которых я порвала голенище о торчавший из лестницы металлический штырь.
С помощью шила, сапожной и хирургической игл и самоклеящейся резинки мне удалось соорудить новые гобеленовые голенища.
Я была почти одета для выхода в свет, и тут весьма кстати вспомнила о куске чернобурки, хранившемся в пакете с нафталином в бабушкиной кладовке. Она собиралась сшить мне пальто с воротником и манжетами. Пока я лазала в кладовке, гадая, получится ли за пару часов выгнать запах нафталина, мне позвонили в дверь.
В дверях стоял бывший автослесарь, а ныне Светланин содержанец Костя. Он был слегка навеселе, дорогой галстук сбит на сторону, роскошная стрижка – в беспорядке.
– Меня Светка прислала, чтобы я у тебя тачку забрал, документы и доверку.
– Что вдруг?
– Да ты ее, самодурку, знаешь, приспичило вдруг.
– Я позвоню ей.
– Да без толку звонить ей. Дома ее нет, а трубу подзарядить забывает всегда. Запасная у нее только в офисе, она ее оттуда не выносит. А ту, что дома, если Крыська ей не зарядит, то всю неделю будет без трубы ходить.
– Ты уже так хорошо изучил ее привычки?
– Так чего тут изучать. Ездит без телефона, все время мне звонит из офиса. Привези то, привези се, я то забыла, я се оставила. Покою – никакого.
– Бедняжка.
– Ну и еще я, это, хотел продолжить тот наш разговор, ну помнишь, когда ты приезжала масло заливать.
– Насчет твоих средних параметров?
Он вспыхнул.
– Так вот. Пока ты не откажешься от своих слов, я отсюда не уйду.
– А сейчас мой бойфренд со своим ключом из магазина придет.
– Не ври, нет у тебя сейчас никакого бойфренда. Я, думаешь, идиот? Я справки навел.
– Нет, даже не думай. Ничего такого у нас с тобой не будет. И вообще, у меня дела, у меня встреча.
– Ну и правильно. Не будешь ерепениться – успеешь на встречу.
Он подошел ко мне. И я поняла, что назвать этого мальчика скотиной – сделать ему комплимент.
Мне стало холодно и страшно. Доигралась.
– Тебя посадят.
– Во-первых, пока мы будем это делать, ты раздумаешь меня закладывать, потому что тебе наверняка понравится. А во-вторых, если не раздумаешь, то ничего не докажешь. Ольга-пиздоглазка скажет, что ты и раньше ко мне приходила, она тебя запомнила. Светке скажу, что ты давно сама меня домогаешься, только бабок у тебя нет. Так что она тебя тут же уволит. Да еще в агентство твое накапает, что ты у клиенток мужиков отбиваешь.
Я прикидывала, поверит ли Светлана. Неизвестно.
– Хорошо. Я отказываюсь от своих слов. Я верю, что у тебя выдающиеся параметры, ты гигант большого секса и все твои партнерши навеки счастливы оттого, что им довелось с тобой гормонально пообщаться.
– Нет. Этого мало. Ты сейчас повторишь мне все это в любовном экстазе.
И он недвусмысленно протянул ко мне руки.
Это просто бред какой-то.
* * *
– Хорошо. Только быстро, а то я спешу.
– Нет. Это будет не быстро. Это будет так, как правильно.
– Ладно. Тогда иди мой руки и все остальное.
– Давно бы так.
Костян самодовольно усмехнулся и погладил меня по груди.
Едва он зашел в ванную, я опять быстро побежала в кладовку, взяла там молоток, большие гвозди и несколько дощечек, которые все собиралась выкинуть, но так и не успела. Сначала тихо-тихо я заперла ванную снаружи на задвижку. А потом быстро-быстро крест-накрест заколотила дверь оказавшимися кстати дощечками.
Костян бился о дверь и посылал мне матерные проклятия.
Я набрала сотовый Светланы.
– Света, ты посылала Костяна забрать у меня машину, документы и доверенность?
– Нет. Зачем?
И я пересказала ей придуманную им историю.
– Я его заперла у себя в ванной, хочешь, приезжай забирай.
– Выгони его взашей. Он, наверное, сбежать от меня собрался, но, чтобы на какое-то время грошей хватило, решил тачку продать.
– Я не могу его выгнать – он буйный. Я боюсь.
– Ладно, сейчас с фирмы охрана к тебе приедет. Я им дам инструкции. Адрес диктуй.
Костян бушевал в ванной.
– Не ори, – сказала я ему, – сейчас Светкины амбалы приедут и башку тебе открутят.
– Ты что, не ментам звонила?
– Нет.
– Значит, все-таки я тебе нравлюсь.
Костян почти утешился по ту сторону двери.
Вскоре пришли амбалы и увели его.
История с американцем после всех моих злоключений с Петровым приобрела внезапную актуальность. А что, если он стоящий мужик? Вдруг он мне понравится?
