И я принялась собираться с удвоенной силой.
Пришить чернобурку к новому пальто я уже не успевала.
Но пальто придешь и снимешь. А как же платье?
Платье Одри убило бы американца наповал. Но оно было священным и неприкасаемым для меня.
Нужно было еще платье. В филоновской куче ничего подходящего не обнаружилось.
Я пошла к ней. Похоже, Остин здесь прижился. Он лежал в трениках на диване и читал журнал «Здоровье».
– Филонова, у тебя есть еще порченые платья моего размера?
– Есть.
– Дай посмотреть.
– А ты что-нибудь сегодня сделала?
– Сейчас покажу, только дай мне быстрей пару платьев, мне через полтора часа на встречу идти.
– Романтическую или деловую?
– Может, и романтическую. Не знаю, как получится.
– Уже несу, давай быстрее покажи, что ты там наваяла.
Я надела пальто и сапоги и вернулась к ней.
Филонова долго хлопала глазами.
– По крою похоже на Chanel, но ткань необычная. Это же занавески, в которые я все заворачиваю.
– Дура ты, Филонова. Это же орнамент Эшера.
– А где пальто Chanel?
– Я его распорола.
– Зачем? – Филонова явно расстроилась.
– Чтобы выкройку снять.
Я показала ей подкладку от пальто.
– А починить его никак нельзя было?
– Нет, там голяк, ничего не получилось.
– А сапоги, Янушкевич! Какая вещь! Тебе надо браться за ум, точнее, за иголку с ниткой.
– Вот смотри. – Я показала ей мозоль от наперстка. – Платья давай.
Филонова подала мне два платья. Одно на чехле, из органзы насыщенного синего цвета. Другое из блестящей итальянской шерсти кораллово-красного цвета. Однотонные. Смотреть названия я не стала. Платья были отменного качества и кроя, но скучноватые и в пятнах. На одном – лак для ногтей плюс фирменная жидкость для его снятия. На другом – что-то похожее на кровь или красное вино.
– Филонова, ты рисовать умеешь?
– Нет, а что?
– Ну и какая ты после этого Филонова?
– Ну, так, как мой однофамилец, я тебе легко изображу.
– Давай сделай так: нарисуй домик и дерево. Размер десять на десять сантиметров. Только на плотной бумаге.
– На.
Филонова смотрела на меня, как на Копперфилда.
– Еще нужна нитрокраска из баллончика. У тебя есть?
– У Рыжиковой есть.
– Сбегай, а?
Филонова безропотно побежала в соседнюю парадную к Рыжиковой, которая владела химчисткой.
Пока она ходила, я сделала из ее картинки два трафарета. На один попали крона дерева и домик. На другой ствол и крыша.
Филонова притащила четыре баллончика. Черный, белый, малиновый и зеленый.
– Отлично, – сказала я.
Взяла красное, точнее, почти оранжевое платье, наложила трафарет на пятно, проложила все бумажным полотенцем, и только собралась нажать на распылитель, как вдруг подумала, что слишком тороплюсь.
– У меня есть брюки из похожей ткани. Давай попробуем, как ляжет, – предложила Филонова.
Мы попробовали. Краска не растекалась. Ткань не расплавилась. Вот что значит отменное итальянское качество. Ура.
На кухню зашел Остин.
– Вы тут красите, что ли? Воняет на всю квартиру.
– Молчи. Иди отсюда. Тут искусство творится, – выставила его Филонова и закрыла дверь.
Но Остин снова вошел.
– Давайте я вам помогу, а то мне скучно.
– А что ты умеешь делать?
– В стенгазете буквы писать.
– Очумелые ручки, – скептически выразилась Филонова.
– Отлично, – сказала я, – напиши нам первые три строчки текста песни Supersonic группы Oasis готическими буквами, чтобы получился квадрат двадцать на двадцать сантиметров.
Я принесла ему вкладыш от диска.
* * *
– А как же мой домик? – обиделась Филонова.
– Пригодится.
– Ну вот, я думала, будет очень изысканно, малиновый домик на оранжевом фоне. Очень смелое современное сочетание.
– Извини, Филонова, у меня сегодня другое настроение.
Я взяла баллончик с белой краской, наложила сделанный Остином трафарет на пятно и нажала на распылитель.
Потом выбрала другое место на спине и повторила манипуляцию.
Филонова надела платье на плечики, открыла форточку и повесила на нее платье, чтобы краска быстрее высохла. «Полчаса сохнет», – прочла я на баллончике.
Филонова с тоской посмотрела на домик.
– Интересно, бывают художественные школы для взрослых?
Остин обнял ее и сказал:
– Ты так прекрасна без рефлексии. И потом у тебя есть другие серьезные таланты.
Филонова благодарно улыбнулась и поцеловала Остина в щеку.
Я забрала платье и ушла к себе, не в силах смотреть на чужое счастье.
Вдогонку мне Филонова кинула черно-белую сумочку Miu Miu из меха пони.
Никакие обязательства меня не сдерживали. И я решила поехать на такси, напиться и придумать, что мне делать с американцем, по ходу дела. Мой прежний горький американский опыт меня не слишком тревожил. Может, я снова начала доверять хорошо одетым мужчинам?
* * *
Ресторан «Палкин» выбрала Каролина Адамовна. Видимо, из-за близости его к «Невскому Паласу», в котором остановился мой визави.
Стивен Сомборски был достаточно хорош собой и не имел еврейских кровей. Это стало ясно при первом же взгляде. Просто фотография была слишком контрастной. Карие глаза и темные волосы он унаследовал от матери, которая была родом из Уэльса. А валлийцы, как известно, смуглы и чернявы. Взять хотя бы Кэтрин Зету-Джонс. Он попытался разговаривать со мной по-польски, но я не могу говорить на этом языке, хотя, как любой русский, почти все понимаю. Поэтому, когда я предложила перейти на английский, Стивен очень обрадовался. Я не поняла, понравилась ли я ему внешне. Поэтому держалась в дружеском тоне, не кокетничая и не флиртуя. Ему, казалось, такая интонация тоже пришлась по душе. Я старалась вести себя как англичанка, а именно – поддерживать постоянный диалог на самые разнообразные темы и в то же время не вторгаться слишком стремительно в личное пространство собеседника.
В конце концов светский щебет прискучил Стивену, и он задал мне несколько прямых вопросов, которые, как мне казалось, можно было задать заранее по Интернету. Для того чтобы при встрече оставалось лишь составить представление о психофизиологическом облике нового знакомого.
