Тогда, может, он тайный монах? Или, наоборот, масон… А из моей квартиры есть тайный ход к сокровищам Храма? Белиберда.
А может, он в меня влюблен? Платонически.
Я не доживу до вечера. Умру от любопытства.
Глеб приехал в шесть. Оказалось, что он тоже считает, что суточные щи гораздо вкуснее свежих.
– Никогда бы не подумал, что вы умеете варить щи.
– А это варила соседка. Впрочем, я тоже могу при случае. Просто вчера были незапланированные гости, поэтому пришлось идти на поклон.
– А незапланированные гости бутербродов не любят?
– Шериданы заходили. А Кораблева – она как раз не умеет варить щи. Попросила чего-нибудь национального для Джеймса, он большой гурман.
– Ага, все-таки почтенный вице-консул побывал у вас! Небось разливался соловьем, расточал комплименты.
– Да мы с ним за все время знакомства только здоровались и прощались. Ни разу даже о погоде не поговорили.
– Не может быть! Он ведь дамский угодник. Робеет, наверное.
– С чего бы ему робеть?
Кажется, сейчас я узнаю, действительно ли Джеймс смотрел на меня на вечеринке в консульстве.
– Он считает, что вы и его жена – сестры Ларины. Она – Ольга, вы – Татьяна. А Татьяна Ларина – его любимый литературный персонаж.
– Это очень мило. Но я не интересуюсь женатыми мужчинами.
– Зато женатые мужчины, судя по тому субъекту, который вчера пытался к вам прорваться, весьма интересуются вами.
– Это было недоразумение.
– Надеюсь. Однако, в отличие от вчерашнего субъекта, Джеймс очень красивый мужчина.
– Да, красивый.
– А вы признаёте только самое лучшее, самое красивое. В том числе мужчин?
– Пожалуй, да, но не всегда. Например, в юные годы я была влюблена в покойного генерала Лебедя.
– Что вы говорите!
– Кстати, вы чем-то похожи на него.
– Избави бог.
– У вас тоже белеют глаза, когда вы в гневе. Очень страшно. И очень приятно одновременно. Как будто на сноуборде въезжаешь на трамплин, а что за трамплином – не видно. Может быть, пропасть…
– Что же вы раньше молчали? Поедем в декабре в Гималаи! Там есть ничейная территория. Правда, отелей нет. Придется жить в юрте. Но экстрим неимоверный.
– Боюсь, не смогу.
Глеб помрачнел.
– Так что насчет Сорокина? Он такой красавец, такой загадочный, такой импозантный. Может быть, все-таки удастся с ним познакомиться?
Глеб снова начал злиться. И глаза его сверкнули белым металлом.
– Посмотрите в зеркало. Сейчас у вас глаза побелели так же, как у генерала Лебедя.
Глеб помягчел и улыбнулся.
– И что, было страшно и приятно, как на сноуборде?
– Нет, это ведь был запланированный эффект.
– Понятно. Уважаете поманипулировать зависимым человеком.
– Это вы-то зависимый?
– А вы не знали?
– Хотела бы я знать, от чего вы зависите.
– Переодевайтесь, пора ехать…
Я надела новый костюм.
– Все-таки дивная Диана была крупнее вас.
– Сильно заметно?
– Вполне терпимо. А что это за пальто?
Я очень смущалась под внимательным взглядом Глеба.
– По крою Chanel. Но ткань! Никогда не видел, чтобы Лагерфельд шил из портьерной ткани. Впрочем, эффектно. Какой это год?
– Честно говоря, не запомнила.
Нужно было срочно менять тему.
– Вы ничего не слышали про страховое общество «Россия»?
– Нет, не слышал. Я застрахован в США.
Мы вышли на улицу. Машины Глеба нигде не было.
– Вашу машину, похоже, угнали.
– Нет, я приехал на такси.
– Поедем на моей?
– Может, поймаем? Напьемся где-нибудь после спектакля.
– Я понимаю, что жесткого плана, как в прошлый раз, нет?
– К черту жесткие планы.
– Это вдохновляет. Тогда предлагаю напиться после спектакля у меня. В ресторане я не могу много пить: не умею расслабляться на людях.
– Отлично.
– Тогда едем на моей.
Мне пришлось отодвигать пассажирское сиденье, потому что Глебу с его длинными ногами колени доставали до подбородка.
Я притормозила у цветочного магазина.
– Кому цветы?
– Сорокину.
– Дался вам этот Сорокин!
– Может быть, и дался бы, если бы вы познакомили.
– Вы же не интересуетесь женатыми мужчинами.
– А он женат?
– А вы не знали?
– Такие мужчины, как он, не должны жениться. Они должны щедро рассыпать семя направо и налево для улучшения генофонда нации.
– Для увеличения популяции скворцов.
– Ладно, подарим Десятникову.
– Ну, Десятников точно вас заметит.
– А он женат?
Так, мило болтая, мы добрались до знакомой площади.
Фойе пестрело нарядами, драгоценностями и лицами ньюсмейкеров.
Пиотровский, директор Русского музея Гусев, композитор Андрей Петров и прочая и прочая и прочая…
Жаль, Сергей Шолохов пришел с матерью, но без жены Татьяны Москвиной. Вот чье мнение о сегодняшнем событии я хотела бы услышать! Но Москвина жалует драматический театр, а не музыкальный. Я же, напротив, считаю, что драматический театр в нашем городе давно умер, а вот музыкальный еще трепыхается.
Глеб раскланивался направо и налево, представляя меня по имени. Женщины смотрели на меня с завистью. Но завидовали не тому, как я выгляжу, а тому, с каким кавалером пришла.
К счастью, места у нас были в тринадцатом ряду, сразу за проходом. Поэтому сцену было видно отлично.
Музыка Десятникова оказалась совершенно постмодернистской и при этом превосходной. Он очень остроумно цитировал, легко переходил от темы к теме. Забавен был и сюжет, придуманный Сорокиным. Клоны Чайковского, Вагнера, Верди, Мусоргского и Моцарта побираются на площади Трех Вокзалов в перестроечные времена. Однако портила спектакль неряшливая, наполненная самоповторами, непоправимо устарелая режиссура и сценография Эймунтаса Някрошюса, шедевры которого остались именно там, в далеких перестроечных восьмидесятых. И в этом мы с Глебом полностью сошлись во мнениях.
К концу спектакля, когда все уже было ясно, мне не терпелось узнать, что же скажет Глеб.
