Черный дрозд взлетел на дерево с червячком в клюве. Вечерние сумерки сгустились, и небо окрасилось в темно-синие тона. Джералдин поднялась. Она еще не успела прослушать сообщения автоответчика, а их наверняка, как всегда, набралось немало.
Пятнадцать минут спустя она уже сидела с ручкой в руке за старинным секретером в стиле ампир, слушала автоответчик и делала записи в огромном журнале — преуспевающая деловая женщина за работой. Впрочем, Джералдин и в самом деле считала себя деловой женщиной.
— Это всего лишь бизнес, — невозмутимо заявила Доминик после признания, что учебу на курсах при Лувре она оплачивает, работая девушкой по вызову в эскорт-агентстве. — А как бы еще я смогла позволить себе такие дорогие курсы?
Джералдин не знала, что ответить. Она просто не задавалась этим вопросом. Свои занятия она оплачивала из денег, выделенных семьей.
Признание Доминик не повлияло на их приятельские отношения. Обычно они проводили вместе обеденное время: покупали французские батоны в одном из многочисленных кафе около Лувра, шли к Сене, благо это было совсем недалеко, и садились на скамейку перекусить. И лишь когда Доминик узнала, что у Джералдин нет мужчины, их случайная дружба переросла в нечто большее.
— Это очень странно, n'est-ce pas?
[32] — осторожно заметила она, резонно полагая, что девушка с такой потрясающей внешностью, как у Джералдин, при желании легко могла бы обзавестись приятелем.
Джералдин предпочитала бы держать свои секреты при себе, но на этот раз она рассказала Доминик все о Френсисе и Сидар-Корте. И о Кики.
С этого дня между ними установились особые отношения. Конечно, Доминик не могла занять место Артемис, Примми и Кики в жизни Джералдин, но теперь они держались вместе как в Лувре, так и за его стенами.
А потом наступил день, когда Доминик передали, что ей кто-то звонил. Они с Джералдин как раз собирались пойти на лекцию по истории керамики восемнадцатого века. Через полчаса подруги встретились в своем обычном месте, в одном из кафе.
— Merde!
[33] — с досадой пробормотала Доминик. На ее личике, напоминающем лучезарный образ прелестного эльфа и трагическую маску Жанны д'Арк, мелькнула недовольная гримаса. — Мой отец приезжает в Париж всего на одну ночь и хочет провести вечер со мной, а я должна встретиться с клиентом в восемь часов в отеле «Георг V».
— Так скажи в агентстве, что никак не можешь. Они пошлют другую девушку, — предложила Джералдин, покупая французские батоны для них обеих.
— Это не так прросто, Жерральдин, — возразила Доминик, смягчая «дж» и произнося «р» раскатисто, на французский манер. В ее глазах застыло отчаяние. — Это новый, очень важный клиент, шейх. Если я скажу в агентстве, что не могу встретиться с ним, я упущу свой шанс: они никогда не предложат мне больше ничего хорошего. Мне страшно повезло, что этого новичка отдали мне. Я надеялась, что он станет постоянным клиентом. Тогда мне не пришлось бы проводить так много времени в обществе занудных жирных бизнесменов.
Джералдин сочувственно вздохнула и передала Доминик ее батон.
— Ты даже не представляешь, какая конкуренция у нас в агентстве. У меня полным-полно завистников, — угрюмо заметила Доминик, когда они вышли из кафе и направились в сторону Сены. — Все считают, что я не слишком-то цепляюсь за эту работу — я связалась с агентством, чтобы платить за занятия на курсах. И тут вдруг шейх! В кои-то веки мне выпала такая удача, а я не могу ею воспользоваться! Это просто несправедливо! C'est un crime!
[34]
— А ты не могла бы попросить другую девушку заменить тебя, не оповещая никого в агентстве? — предложила Джералдин, искренне желая помочь.
Доминик на мгновение задумалась и хмуро покачала головой:
— Non
[35]. Я же говорила, у нас огромная конкуренция. Если я уступлю шейха, он уже никогда ко мне не вернется.
Они уселись на скамейку у реки, глядя на островерхие башенки Консьержери и готические шпили Нотр-Дама по ту сторону сверкающей серебром речной глади.
— Тогда мне ничего больше не приходит в голову, — заметила Джералдин, думая о приглянувшейся ей квартире на первом этаже особняка у церкви Святой Магдалины и прикидывая, хватит ли наглости попросить отца увеличить и без того солидное содержание, чтобы снять квартиру, несмотря на непомерно высокую арендную плату.
— Зато у меня есть идея! — Гладкое, с безупречной кожей лицо Доминик просияло от радости. — Все прекрасно устроится, если ты займешь мое место. Это самое лучшее решение, n'est-ce pas? Ты просто скажешь шейху, что ты — это я, а если он потребует тебя снова, я при встрече все ему объясню, и он останется доволен.
— А если он будет разочарован, что видит перед собой тебя, а не меня? — насмешливо спросила Джералдин.
— Когда шейх познакомится со мной поближе, он и думать об этом забудет, — самоуверенно возразила Доминик. — Я профессионалка. Или по крайней мере почти профессионалка. К тому же я француженка, — добавила она непререкаемым тоном, как будто это обстоятельство все решало.
Джералдин с трудом удержалась от смеха. Пусть сексуальный опыт Доминик намного богаче — на ее счету немалое количество партнеров, но Джералдин тоже смогла бы произвести на шейха неплохое впечатление, если бы захотела, а самонадеянное заявление Доминик, что французские женщины превосходят английских в постели, вообще не выдерживало никакой критики.
— Хочешь, заключим пари? — весело предложила она.
— С радостью, chérie
[36], — оживленно подхватила Доминик в восторге от того, что ее затруднения так легко разрешились.
Шейх Абдул Мустафа оказался выпускником Итона, человеком весьма образованным, и Доминик проиграла пари, к своей величайшей досаде.
Джералдин почти закончила заносить записи в журнал, но ей еще предстояло ответить на множество звонков. Удивительно, как бесстыдно легко она сбросила с себя прежнюю жизнь и скользнула в новую. Словно платье сменила. Карандаш Джералдин замер в воздухе, а уголки губ дрогнули в усмешке.
Она не числилась ни в одном эскорт-агентстве. Джералдин никогда к этому и не стремилась. Поначалу она просто была платной спутницей шейха всякий раз, когда тот приезжал в Париж — а приезжал он довольно часто, — но позднее, когда занятия на курсах при Лувре подошли к концу и Джералдин пришлось задуматься о работе, она решила, что любая работа будет лишь ограничивать ее свободу.
Ей нравилось иметь много свободного времени, нравилось, что не нужно вскакивать по утрам в семь или в восемь часов, что она вправе сама решать, когда ей работать, а когда нет, и наконец, ей нравилось находиться в обществе богатых мужчин. Если бы она состояла в штате какого-нибудь эскорт-агентства, ей пришлось бы проводить большую часть времени в компании клиентов, с которыми при обычных обстоятельствах она ни за что не стала бы встречаться и уж тем более ложиться в постель, и Джералдин это отлично понимала. Абдул был человеком незаурядным, а ее интересовали только особенные, неординарные мужчины. У Абдула были друзья, и Джералдин познакомилась со многими из них. В девяти случаях из десяти эти знакомства не имели продолжения, потому что она отличалась крайней разборчивостью и мало кого вносила в список своих клиентов.
