— Это для Артемис, — шепнул он, сунув в руки Примми чистый платок, а затем тихо покинул двор и направился к своему автомобилю. Отъезжая, Хьюго наблюдал в боковом зеркальце, как три подруги посреди двора продолжают обнимать и целовать друг друга, издавая радостные вопли. «Интересно, где же четвертая?» — подумал он и едва не столкнулся с ней, съезжая с тропинки на основную дорогу.
— Извините, — крикнул он, поспешно крутанув руль, чтобы уступить даме дорогу, и тут же опустил стекло. — Должно быть, вы Кики?
Кики, ехавшая с открытым окном, утвердительно кивнула. Ее взгляд был прикован к розовой гвоздике в петлице Хьюго.
— Как раз сейчас в доме происходит трогательная встреча, — заметил Арнотт, не в силах оторвать глаз от странного существа, сильно напоминающего белоснежного полярного медведя, на пассажирском сиденье. — Только что приехала ваша подруга Артемис.
Кики не колебалась ни секунды. Она вцепилась в руль, нажала до отказа на педаль акселератора и рванула вверх по тропинке в сторону дома, поднимая тучи пыли и мелкого щебня. Рэгз, явно довольный своей новой стрижкой и взбудораженный внезапной гонкой, высунулся из окна и разразился бешеным лаем.
Подлетев к дому, Кики резко затормозила на вымощенном булыжником дворе, словно перед пит-стопом в Ле-Мане.
— Темми! Темми! — выкрикнула она, выскакивая из машины и бросаясь в центр двора к сплетенной в узел троице с Артемис в середине. — Господи, как ты изменилась! Сколько же ты теперь весишь? Шестнадцать стоунов? — Она обняла Артемис, смеясь и плача от радости. Рэгз следовал за ней по пятам как приклеенный.
Будь на месте Кики кто-нибудь другой, Артемис смертельно обиделась бы, но Кики она готова была простить все. Икая от смеха, она обнимала подругу, плакала и вытирала слезы, целовала Кики и принималась обнимать снова.
— Пятнадцать стоунов. А ты тоже изменилась. Что это за шипы у тебя на голове? Зачем тебе столько геля? Ты похожа на ежа.
— Я классно выгляжу, — возразила Кики, булькая от смеха. — Господи, ну разве это не чудо? — С сияющей улыбкой она обернулась к Джералдин и Примми. В ее зеленых кошачьих глазах плясали озорные искры. — Мы снова вместе, все четверо. Сколько лет прошло? Тридцать? Тридцать один? У тебя в доме есть шампанское, Примми? По-моему, стоит открыть бутылочку. Не часто случается такое.
У Примми не оказалось шампанского, и Кики, с трудом оторвавшись от Артемис и взяв деньги, которые дала ей Джералдин, снова уселась в «воксхолл» и вместе с Рэгзом умчалась в город.
— Я хочу приготовить сегодня что-нибудь особенное, — заявила Примми, когда они с Джералдин и Артемис вошли в дом. — Ты накроешь на стол, Джералдин? Моя лучшая скатерть и салфетки лежат в нижнем ящике серванта. А ты садись на стул рядом с печью, Артемис, и просто побудь со мной. Ты нам все расскажешь о себе, когда вернется Кики и мы все вместе усядемся за стол.
Не прерывая беседы, Примми шарила на полках, открывала и закрывала дверцы буфета, выкладывая на стол кухонную утварь и специи. Вслед за тяжелой керамической посудиной для запекания на столе появились оливковое масло, томатная паста, винный уксус, соль, черный перец и лавровый лист.
— Я не хочу просто так сидеть и ничего не делать. — Артемис проворно скинула с ноги одну туфлю и осторожно сняла вторую, наспех починенную и потому требующую бережного обращения. — Я буду тебе помогать. Что мне делать?
— Можешь разогреть немного масла в кастрюле. — Примми достала из холодильника курицу и принялась ее разделывать. — В миске на подоконнике лежат помидоры. Ты мне здорово поможешь, если очистишь их от кожицы.
Когда Джералдин вернулась на кухню, Примми чистила и нарезала лук, а масло в кастрюле уже шипело.
— У тебя есть свечи и подсвечники? — спросила Джералдин. — И еще маленькая цветочная ваза.
— На каминной полке в гостиной ты найдешь хрустальные подсвечники, а подходящая ваза стоит в ванной.
Нарезав лук, Примми бросила уже разделанную курицу в кастрюлю с кипящим маслом. Артемис обдала кипятком помидоры и начала снимать с них кожицу.
— Твой приятель Хьюго очень милый, — заметила она, деловито управляясь с помидорами. — У меня сломался каблук прямо посреди тротуара, и Хьюго отнес туфлю в мастерскую. Руперт никогда бы такого не сделал. — Артемис застыла с помидором в руках. — Господи, Примми, как приятно снова готовить вместе обед. Прямо как в старые добрые времена, когда мы вчетвером жили в Кенсингтоне. Теперь-то я понимаю, что была там по-настоящему счастлива. Правда, тогда я как-то не задумывалась об этом и оценила лишь потом.
* * *
Позднее, когда они сидели за столом с зажженными свечами, разомлевшие после аппетитной курицы «каччиаторе», Примми тихо сказала, раскладывая малину в маленькие стеклянные вазочки:
— Вообще-то можешь не объяснять, почему ты здесь, Артемис. Мы с Джералдин пытались до тебя дозвониться, и молодая женщина, которая подошла к телефону, сообщила, что ты больше не живешь с Рупертом. Позже мы разговаривали с самим Рупертом. Он заявил, что вы с ним разводитесь.
— Так и есть. — Артемис взяла вазочку с малиной. — После тридцати двух лет брака. Ты можешь в это поверить, Примми? Я не могу. — Голос ее дрогнул. — У Руперта всегда были интрижки на стороне, но обычно они ничем не заканчивались, и тут вдруг… на сцене появилась эта мерзкая тварь Серена, и мой муж превратился в настоящее чудовище. — Схватив десертную вилку, она с неожиданной яростью вонзила ее в ягоду малины. — Когда я отправилась в круиз, Серена переехала в мой дом. Она и сейчас там, и никто, кажется, не возражает. Оба моих сына — Орландо и Шолто — уже познакомились с этой женщиной. Послушать Шолто, так ничего особенного не произошло. А Орландо заявил, что я должна быть благодарна Руперту за то, что он не бросил меня, когда дети были маленькими. Все это чертовски гнусно и несправедливо!
Наступила тишина, а потом заговорила Кики:
— Что ж, не все так плохо, Тем. Давай взглянем на это дело с другой стороны. Тебе больше не надо изо всех сил стараться понравиться тому, кому ты вовсе не нравишься. А если взрослые дети не собираются тебя поддерживать, значит, и ты не обязана принимать во внимание их интересы, строя дальнейшие планы на жизнь. Теперь ты сама себе хозяйка. Можешь делать все, что тебе в голову взбредет. Для начала перебирайся сюда, к Примми. Мы с Джералдин уже прочно обосновались здесь, так что, уверена, и тебе место найдется.
— Ну конечно, — заверила их Примми. — Теперь нас снова четверо, только на этот раз мы будем жить не в кенсингтонской квартире, а в Корнуолле, в доме у моря. — Понятно, что кому-то придется на время съехать, когда в доме появятся дети, рассудила она, но проблемы стоит решать по мере их возникновения.
Артемис смахнула слезы и робко улыбнулась:
— Я могу остаться у тебя, Примми? Правда? Столько, сколько захочу?
— Дорогая Артемис, ты можешь остаться тут навсегда!
Артемис вспыхнула от удовольствия.
