– Кофе, чай? – весело подмигивая Владиславе, поинтересовался появившийся вдруг на пороге кухни рыжеволосый улыбчивый парень, излишне, как показалось Дэну, атлетического телосложения. Дэн вспомнил, что видел этого парня однажды у Глюка и подозрительно прищурился.
– Мы при исполнении, – ответил вконец растерявшийся Деркач, потом опомнился и сказал привычным тоном человека, которому знакома вседозволенность, – нам бы хотелось поговорить с Владиславой Раевской наедине.
Брови Влады стремительно взметнулись вверх.
– Говорите при нем, – безапелляционным тоном изрекла девушка.
Рыжеволосый успокаивающе провел рукой по коротким, слегка всклокоченным волосам Владиславы.
– Я могу и выйти, солнце.
Дэн перестал подозрительно щуриться, осознав, что у Ани Оголюк этот парень явно оказался лишь благодаря его отношениям с Владиславой.
– Коть, останься, – девушка мягко взяла друга за руку, – Он никуда не уйдет, – Влада грустно улыбнулась Дэну, – все равно потом придется все ему пересказывать, а то, о чем вы говорите, редко бывает приятно воспроизводить.
Дэн мягко попросил Деркача смириться.
– Убит Геннадий Журавель.
Влада вздрогнула и, на секунду прикрыв глаза, сжала кулаки. Костя положил руки на плечи девушки.
– Убит в собственной ванной, таким же способом, как и ваш отец.
– Значит, не самоубийство, – Влада мрачно усмехнулась.
– Возможно и нет… Простите, вы тогда… Ну, вы говорили что-то о фактах, свидетельствующих, что Раевский был убит. Конечно, неловко, но не могли бы вы повторить, – Деркач явно растерял все навыки ведения беседы.
В глазах Владиславы мелькнули сумасшедшинки. Следователь предусмотрительно пододвинул пепельницу ближе к себе.
– Я рада, что ко мне, наконец, начинают прислушиваться.
– Влада, не иронизируй, – неожиданно резко оборвал девушку Костя.
Владислава бросила на друга очень удивленный взгляд. Потом вдруг оживилась и начала говорить.
– Ну, вообще-то, я тоже не очень много знаю. Я уже говорила, – девушка тяжело вздохнула, – я звонила отцу накануне его смерти, спрашивала, как его убьют, чтобы подстроить самоубийство. Он описал мне все это…
Деркачу снова захотелось вызвать врачей.
– Вывод? – продолжала девушка, – Зная, что я его пойму неправильно, он выбрал бы другой способ самоубийства. А раз все случилось так, как мы придумали, значит это не он. В смысле его… Осталось только выяснить, кто, и откуда он узнал про мой роман.
– Влада, – Костя решил вмешаться, – давай я все объясню по-человечески.
Следователям этот парень показался вдруг единственным нормальным человеком на свете.
Владислава посмотрела на гостей, как на полных тупиц, и, закурив, устало произнесла:
– Не надо, Коть, я сама… – девушка набрала полную грудь воздуха и очень медленно, как маленьким детям, принялась объяснять все еще раз. – Понимаете, я по профессии литератор. Пишу заказные статьи для журналов. В общем, грустно этим заниматься, но платят неплохо, – Деркачу самому захотелось в психушку, – а тут я решила написать полнометражный роман, что-нибудь такое, необычное. Понимаете, чтоб не от меня, а из жизни… Но вокруг было очень мало ярких событий, вот я и решила собирать с миру по нитке. С отца, например, его собственную смерть собиралась снять, – Влада обвела слушателей глазами, окончательно убедилась в их непонятливости и вяло, одними губами, прошептала, – Коть, принеси, пожалуйста, из моей тумбочки кассету с надписью «из жизни», – после чего зачем-то полезла за холодильник. – У меня магнитофон вчера сюда свалился… Сейчас достану. Эх, нет худа без добра. Если бы не вы, в жизни бы магнитофон доставать не полезла.
Через мгновение комнату пронзили звуки веселого голоса Владиславы, двухнедельной давности.
– Папик, привет!
– О, возвращение блудной дочери! Соизволила–таки позвонить? – не менее жизнерадостно ответил покойник, – Какие проблемы?
– Опять ничего не пишется… Помоги, а… Смотри, тебя должны убить, подстроив все под самоубийство. Я способ не могу придумать.
– Меня заморят голодом! Я умру от отсутствия мяса в потребляемой пище, – не задумываясь, прокричал покойник, – твоя мачеха будет главным убийцей…
– Не мели чепухи! Рая не может тебя убить, потому что убивать тебя будет совсем другой человек. И потом, Рая абсолютно права, мясо в больших количествах вредно для организма. Ой, подожди, у меня тут курочка в гриле подгорает…
Покойник с дочерью весело рассмеялись.
– Да вообще, по йоговской философии жить вредно, от этого умирают.
– Ладно, не отходи от темы. Так какой вид смерти ты предпочитаешь?
– Меня задушат… Повесят… Застрелят… Ой, знаю. В детстве я ненавидел своего учителя пения и, мечтая сжить его со свету, придумал для этого великолепный способ… – и тут покойник проявил дюжий дар предвиденья, поведав дочери абсолютно достоверную картину своей собственной смерти.
– Пап, ты садист! – восторженно прокричала Влада.
– Не стоит благодарности.
Совершенно серьезным тоном Раевский добавил:
– Лад, ты б зашла как–нибудь… Есть серьезная тема для разговора.
– Не издевайся, у меня работа! На следующей недельке, может, объявлюсь.
Чайник громко хлопал крышкой в наступившей на Владиной кухне тишине.
– А следующей недельки так и не наступило, – прошептала девушка, – он был убит через день. А мне надо теперь как-то жить дальше, – в глазах Влады появились было слезы, но она усилием воли загнала их обратно.
– Спасибо, вы очень помогли следствию, – солгал Деркач, поспешно засовывая кассету себе в карман.
– Сядьте, – Влада вдруг вскочила и перешла на крик, – неужели вы не понимаете… Я должна знать… Поговорите со мной обо всем этом…
– Успокойся, – Костя усадил девушку на место, – людям работать надо, а ты…
И парень очень ловко и вежливо выпроводил гостей за дверь веранды. Несколько секунд Владислава пристально смотрела в окно.
– Знаешь, Коть, ты вдруг стал взрослым…
– Да перестань ты, я тут, можно сказать, крайне дипломатично веду переговоры, а ты…
– Вот я и говорю, вырос. Скажи, а я правда сумасшедшая?
– Не больше, чем обычно… Я имею в виду и до всех этих трагедий, – голос Костика предательски подрагивал. Явно призванная успокоить, фальшь его интонации заставила Владиславу нервно вздрогнуть.
– Вот только не надо мне врать! – девушка насупилась.
– Ладка, – Костик замялся, после чего резко, на одном дыхании, выпалил, – Ладка, одно твое слово и я никуда не поеду.
Владислава поморщилась.
