Но, разумеется, это оказалось невозможным. Вскоре им пришлось разойтись – один из партнеров Питера отвел его в сторону обсуждать деловые вопросы, а в это время модно одетый репортер поймал Ли и стал расспрашивать ее о возвращении на сцену.
Уклончиво ответив на несколько прямых вопросов, Ли удалось избавиться от репортера и спрятаться в дальнем углу комнаты. Она поговорила с респектабельной дамой, под патронатом которой находился симфонический оркестр, и была очень рада слышать, что прибыль от концерта, составившая более миллиона долларов, будет отправлена в помощь голодающим.
Потом Ли познакомилась с Сидни Андерсоном, молодым адвокатом, о котором Питер говорил ей в Натчезе. Ли поразилась рассказу Сидни о том, что Питер купил билеты на благотворительный концерт для всех служащих фирмы.
– Я очень рад, что Питер нашел вас, – доверительно продолжил Сидни.
– Меня? – переспросила она. – А что во мне такого?
– Просто мне кажется, что Питеру нужна жена, у которой есть собственная жизнь. Наверное, вы знаете, как много он работает?
– Да, я поняла это за прошедшие несколько дней. Он явно очень предан своей работе и очень ответствен…
– О, тут все гораздо серьезнее, – перебил ее Сидни. – В конторе многие обвиняют Питера в том, что он стал самым молодым старшим адвокатом лишь благодаря связям отца. Но в глубине души все знают правду: Питер отказался от работы в конторе отца и достиг своего нынешнего положения только чертовски тяжелым трудом и ничем иным. Он спасал мою шкуру бесчисленное количество раз. Он всегда засиживается за работой допоздна и всегда готов каждому протянуть руку помощи.
Ли нахмурилась.
– Я удивлена. Он, оказывается, усердный работник, но говорил мне, что адвокатская деятельность – рутина и скука.
– Все мы жалуемся, – сказал Сидни, – но я уверен, Питеру нравится его работа.
Ли обдумывала расстроившие ее слова Сиднея до конца вечера. Она украдкой наблюдала, как Питер беседует с Милтоном Прайсом, седовласым мужчиной, основателем компании «Прайс, Бирмингем и Уотсон». Казалось, что Питер просто-напросто прилип к нему.
В час ночи родители Ли предложили отвезти ее в гостиницу, но Питер тактично ответил, что сам проводит их дочь. Около двух гости разошлись, и все стали убирать. Питер и Ли сидели рядом на мягком диване бежевого цвета и пили шампанское, уставившись на стеклянную стену с мозаикой, изображавшей уютный светлый дворик в тропиках.
– Мне нужно сказать тебе кое-что, – произнесла Ли, задумчиво изогнув бровь. – Действительно, если уж ты берешься за что-то, то берешься всерьез.
Он пожал плечами.
– Большую часть всего этого организовала моя секретарша.
Сладко потянувшись, он улыбнулся ей.
– Я был довольно сильно занят с тех пор, как вернулся из Натчеза, дорогая.
– Мне это прекрасно известно.
Она обвела рукой огромный холл, устланный дорогими коврами.
– Кажется, ты окружил меня со всех сторон, Питер, и в работе, и в личной жизни.
Он подавил зевок.
– О, ты имеешь в виду этот дом? Прежние владельцы предложили мне сделку, от которой я просто не мог отказаться. Конечно, для меня он слишком большой.
Он обнял ее одной рукой за плечи.
– Чтобы не чувствовать себя здесь одиноко, мне нужна ты.
– Нужна я, – медленно повторила она, вспоминая слова Сидни.
– Позволь предложить тост, – оживился Питер, явно не улавливая ее меланхоличного настроения и собираясь налить еще шампанского. Он подал ей полный бокал. – За нас. За сегодняшний вечер. За наш полный успех.
– Салют, – понуро отозвалась она.
Они чокнулись и пригубили шампанского.
– Питер, что касается сегодняшнего вечера…
– Я говорил тебе, что ты была великолепна?
– Десять тысяч раз.
Она поставила бокал на кофейный столик и повернулась к нему:
– Ты помнишь свои слова о том, что это выступление поможет мне решить, хочу ли я продолжать выступать?
– Да.
– И все же ты не спросил, поняла ли я что-нибудь, когда стояла на сцене сегодня вечером.
Он провел по ее щеке кончиками пальцев.
– Мне не нужно ничего спрашивать, дорогая, – хрипло проговорил он. – Я слышал твою музыку. Я видел твое лицо. Теперь я знаю, насколько тебе нужна твоя работа. Это будет самым лучшим для тебя, дорогая, и я, безусловно, принимаю это.
Ли не успела ответить, Питер сжал ее руку.
– Мы прекрасно заживем здесь, в Калифорнии. У тебя будет твоя музыка, а у меня моя юридическая практика.
– Понятно, – безжизненно ответила Ли.
Это начинало напоминать дурной сон. Она вспомнила слова отца: «У тебя своя работа, у Питера своя…»
– Скажи, Питер, что для тебя в Калифорнии самое лучшее? – спросила она, стараясь не показывать своих чувств.
Он горячо обнял ее.
– Дорогая, я никогда не был так счастлив.
Питер поцеловал ее. Ли сидела неподвижно, эти слова разрушили все ее надежды. Она раздраженно подумала, что у Питера все идет по плану. Он даже не пожелал услышать, что она согласна отказаться ради него от музыки. Он хотел иметь жену настолько же амбициозную, насколько амбициозен он сам! Почувствовав головокружение от этих мыслей, она наконец мягко оттолкнула его.
– Питер, уже поздно, и я совершенно измотана. Ты не мог бы проводить меня в гостиницу?
Он прижал ее к себе.
– Леди, если вы думаете, что я повезу вас куда-нибудь, вы сошли с ума.
Обняв ее за шею, он страстно взглянул на нее.
– Теперь ты у меня, и я не отпущу тебя.
Он жадно поцеловал ее. Она попыталась сопротивляться, но нарастающее возбуждение было слишком сильным, оно захватило ее подобно природной стихии. Она закрыла глаза и страстно прижалась к нему. Она не хотела, чтобы он видел ее слезы. Ли любила его сейчас так, как будто больше не будет любить его никогда.
Ранним утром следующего дня, еще до того, как Питер проснулся, Ли стояла у обеденного стола в своем концертном костюме и писала, утирая слезы. Подозрения, одолевавшие ее и ранее, теперь совершенно оправдались. Всю свою жизнь она жила под влиянием других людей. Теперь Питер Уэбстер стал таким же, как ее родители и ее менеджер, – он не желал любить ее, если она не будет выступать. Она все время удивлялась, почему он настаивал на том, чтобы музыка была частью их отношений, но теперь она знала – он планировал с головой погрузиться в свою работу!
Она так ошибалась. Она надеялась, что у них есть будущее в Натчезе, но теперь, увидев, как он живет в Калифорнии, она поняла, что это невозможно. Здесь он другой человек, а она не обладала необходимыми качествами, чтобы стать женой вечно занятого преуспевающего адвоката. Она жаждала простоты, неспешности Натчеза, и если ради этого ей придется оставить в Лос-Анджелесе часть своего сердца, значит, так тому и быть.
