Сигна чувствовала себя лучше, спокойнее, сидя рядом с ним и держа его неподвижную руку. Ради него она должна быть спокойной и сильной. Она должна помочь ему выздороветь, и нельзя говорить ему об Иворе — и об ее восстановленной памяти.
Пару раз Блэйк открывал затуманенные глаза, на второй раз он узнал девушку, которую считал своей женой.
— Сигна… любимая моя… — прошептал он.
Она склонилась ближе к нему:
— Блэйк, дорогой мой…
— Я… люблю… тебя! — выговорил он. Он был одурманен лекарствами, но смог ей улыбнуться. — Вот невезение — вечер нашей свадьбы, любимая…
Она с трудом сдержала слезы.
— Да, милый, но ты скоро поправишься.
— Слава богу, что у меня… есть ты! — прошептал он.
Он снова уснул. Она смотрела на него, в ее глазах стояли слезы. Сейчас он был ей так дорог. Вся ее любовь, вся страсть была посвящена ему. Но она знала, что, когда он выздоровеет, впереди их ожидают только горести.
Паула тактично удержалась от того, чтобы убедить Сигну еще раз встретиться с Ивором этим вечером. Она сочла более благоразумным держать их подальше друг от друга. Вернувшись в гостиницу, Сигна сразу пошла спать. Но прежде чем пожелать сестре спокойной ночи, она положила руки Пауле на плечи и серьезно посмотрела в ее добрые темные глаза.
— Паула, — сказала она, — ты многое для меня сделала и стала мне очень близка и дорога. Ты делала для меня все, пока в мою жизнь не вернулся Блэйк. Мне невыносима даже мысль о том, что этот злобный человек, убивший нашего отца и заставивший меня полюбить его, разобьет тебе сердце и разрушит твою жизнь.
— Нет, нет, конечно нет, — поспешила согласиться с ней Паула. — Не волнуйся. Я позабочусь о себе, милая.
Сигна отвернулась от нее в отчаянии. Бесполезно предупреждать Паулу об Иворе. Она считает ее сумасшедшей. Все ее усилия безнадежны. Она интуитивно знала, что, покинув ее комнату, Паула пойдет вниз, в объятия Ивора. Это заставило ее содрогнуться: ей была отвратительна даже мысль о том, что Ивор дотронется до ее любимой сестры.
Утром пришли новости из больницы: состояние Блэйка немного улучшилось, но все еще оставалось критическим. Потом из Лондона приехал сэр Барклей Додсон.
Он был представительным мужчиной средних лет, с серо-стальными волосами и умным, проницательным взглядом красивых глаз. У него был завораживающий голос и безупречные манеры. Пауле, которая разговаривала с ним первой, он сразу понравился. Он вселял в нее уверенность и оказался отличным слушателем. Но Ивору, который по просьбе Паулы присутствовал при разговоре, сэр Барклей категорически не понравился. Голубые глаза сэра Барклея были слишком наблюдательными, казалось, они видели собеседника насквозь. Слушая рассказ Паулы о двух несчастных случаях, произошедших с Сигной, и последовавшем умственном расстройстве, доктор то и дело посматривал на Ивора и тоже не проникся к нему симпатией. Тот был уж чересчур вежлив и обходителен.
«Один из тех привлекательных людей, что имеют власть над женщинами и бессовестно этим пользуются. Не доверяю я таким», — к такому решению пришел сэр Барклей.
А вот Паула, красивая, с умными темными глазами, просто очаровательна, подумал он. Он гордился тем, что был убежденным холостяком. Всю свою жизнь он посвятил исследованиям, работе с душевнобольными людьми. Но, слушая Паулу и наблюдая за ее грациозными, совершенными движениями, он почувствовал волнение, которого никогда не испытывал в присутствии женщины. Он был уверен, что мистер Челлисон недостоин ее. А уж он-то разбирался в людских характерах.
— Мисс Владамир, я часто видел вас в балете, — сказал он, когда она завершила свой рассказ про Сигну. — И я всегда восхищался вашим великолепным танцем. Для меня огромное удовольствие познакомиться с вами. И пожалуйста, не волнуйтесь слишком сильно. Уверяю вас, что сделаю для вашей сестры все, что в моих силах.
«Будь ты проклят!» — подумал Ивор. Но Паула протянула доктору руку.
— Огромное вам спасибо, сэр Барклей, — сказала она.
Он склонился над рукой Паулы, а потом его отвели к Сигне. Он попросил, чтобы их оставили наедине. Сигна не привлекала его так, как ее сестра, — в Пауле ему виделось нечто особенное, — но он проникся к ней искренней симпатией. Сигна была такой юной и трогательной, но в то же время выглядела так, словно ей пришлось пройти через все круги ада.
— Расскажите мне все, — ласково попросил сэр Барклей, внимательно следя за ней.
Сигна рассказала ему всю свою историю.
— Я не сумасшедшая, сэр Барклей, как этот мерзавец заставил думать мою сестру, — закончила она. — Я вполне в своем уме. Уверяю вас, что Ивор Гардинер и Ивор Челлисон — одно и то же лицо.
Барклей Додсон помолчал, нахмурившись. Он быстро осмотрел ее голову, задал множество вопросов, потом сел обратно в кресло, барабаня по подлокотникам длинными пальцами. Наконец он сказал:
— Мисс Мэнтон… да, будем называть вас так, поскольку в данный момент не совсем ясно, какое же имя вы должны носить… Я совершенно уверен в одном.
— В чем? — живо поинтересовалась она.
— В том, что вы абсолютно нормальны, — ответил он. — Я могу узнать душевную болезнь, если сталкиваюсь с ней. Мне приходилось иметь дело с различными видами маний и галлюцинаций. Но вы в своем уме. Единственное, что нам надо доказать, — что этот Челлисон и ваш муж один и тот же человек.
Сигна покраснела и с облегчением вздохнула.
— Так вы не будете нянчить меня, как Паула? Вы поможете мне, сэр Барклей? — спросила она.
Он вспомнил красивое лицо танцовщицы, темные волосы, волнами спадавшие с высокого белого лба. Он подумал, каким ударом будет для столь чувствительной, темпераментной женщины связать себя узами брака с человеком вроде Челлисона, или Гардинера, — кем бы он ни был, — а потом обнаружить, что ее сестра говорила правду. Кроме того, Паула, похоже, заняла определенное место в его сердце. Итак, он решил помочь этой девочке и одновременно спасти Паулу от трагедии.
Он протянул Сигне руку.
— Да, я сделаю все возможное, чтобы помочь вам обеим, — сказал он.
Глава 16
Впервые после аварии перед Сигной забрезжил луч надежды. Она вздохнула и провела рукой по глазам.
— О, сэр Барклей, если бы вы знали, насколько лучше я теперь себя чувствую, ведь хоть кто-то мне верит!
— Бедное дитя! — сказал он. — Но будьте мужественны. Помните, вам надо позаботиться не только о сестре, но и о своем возлюбленном. Теперь слушайте — я еще раз поговорю с вашей сестрой. Я скажу ей, что не считаю ваш разум поврежденным, но попрошу разрешения наблюдать вас — присматривать за вами, понимаете? Тогда я смогу видеться с вами так часто, как мне будет нужно, а тем временем заняться и другими вещами, которые надо сделать как можно скорее.
— Например?
