Лида стояла, возмущенно раздувая ноздри. Неожиданно Леонид пришел мне на помощь.
— Лидунь, пусть забирает, — поморщился он. — Все равно икона паршивая, больше тысячи не стоит. Да и не купит никто, больно грязная и облезлая.
Я впилась ногтями в ладони и в который уже раз удивилась, что у такой женщины, как баба Глаша, вырос такой подонок. Семейный урод, надо думать. Впрочем… Чем я сама-то лучше, спрашивается? Так что приходится молчать в тряпочку.
Вещи у меня были собраны давно. Лида брезгливо поковырялась в сумке, хотя невооруженным взглядом было видно: там действительно уже копались.
Наверно, хочет удостовериться, что ничего не стащила за последние два часа, усмехнулась я, хотя вообще-то было не до смеха.
Я взяла сумку и пошла к выходу. Из кухни появилась Кира, убиравшая посуду.
— Подожди, вместе поедем.
Мы сели в «Москвич», Наталья за руль, а Кира и я сзади.
— Сегодня у нас переночуешь, а завтра я тебя устрою, — пообещала Кира.
Жила Кира в двухкомнатной хрущобе за вокзалом. В маленькой комнате — она и муж, в большой — Наталья с мужем и ребенком. На кухне, на крохотном раздвижном диванчике спал старый Кирин свекор. Мне дали раскладушку, которая еле-еле поместилась в прихожей.
Вынимая из сумки зубную щетку, я заметила, что внутренний карман открыт. Деньги, которые оставила мне баба Глаша, исчезли.
* * *
Часом позже Андрей еще раз попытался позвонить в Сочи. Объяснил мужчине с неприятно высоким бабьим голосом, что ему нужна девушка, которая живет у бабы Глаши.
— Ее здесь нет. И больше не звоните, — отрезал мужчина.
— Подождите, а вы не знаете, куда она ушла?
— Не знаю и знать не хочу. И учтите, что она воровка. И проститутка.
— Это с ее-то внешними данными? — усмехнулся Андрей. — А что украла-то?
Мужчина повесил трубку.
Подумав немного, Андрей позвонил бывшему мужу Марины.
— Мне уже надоело объяснять, что я ничего о ней не знаю, — с раздражением ответил тот на его расспросы. — Ну, приходила какая-то жуткая баба с потерей памяти. Может, она и есть… Нет, где живет, не знаю. Сколько можно звонить-то?
На всякий случай Андрей продиктовал свой телефон и попросил позвонить, если Марина придет снова.
Он даже адлерскому адвокату позвонил, но у него Марина не появлялась.
Махнуть рукой и понадеяться на авось? В конце концов, с чего Кречетов взял, что Инна или кто-то с ее подачи пытались убить Марину? Опять «мало ли что»? Нет, кто угодно, но только не Инна.
Он решил поехать к ней — благо Кречетов дал адрес — и поговорить.
Назавтра Андрей отпросился с работы и отправился в Озерки, к хорошо знакомому дому. Он специально не стал звонить, да и днем поехал в надежде, что мужа Инны дома не будет. Конечно, она и сама могла быть на работе, но не так уж часто жены типов, раскатывающих на «Лексусах», работают.
На двери подъезда оказался кодовый замок. Пришлось ждать, пока кто-нибудь выйдет. Поднявшись на пятый этаж, Андрей подошел к двери, позвонил — раз, другой.
— Кто там?
Андрей плохо помнил голос Инны, но еще тогда, у «Ленты», подумал, что раньше она говорила не так. И сам голос, кажется, был выше, и интонации не такие грубые. Наверно, курить начала.
— Инна, это я, Андрей… Ткаченко. — Он почему-то почувствовал себя идиотом. — Открой, пожалуйста. Мне надо с тобой поговорить.
— Не о чем мне с тобой говорить. Убирайся!
— Подожди! — У него вдруг напрочь вылетело из головы то, за чем он пришел. — Я только тебя о ребенке хотел спросить. Ты его родила или нет?
— Какой еще ребенок? Никакого ребенка у меня нет. Я сказала, проваливай, или я звоню в милицию.
Андрей медленно пошел в сторону лифта.
Ну что, получил, папаша? О ребеночке, видите ли, вспомнил. Через столько лет. Что, отцовские чувства проснулись? Раньше надо было думать, кретин несчастный, простатит бараний.
Подъехал лифт, зевнул дверцами, снова уехал.
Вообще-то он не за этим сюда пришел. Не личные проблемы решать. И надо же такому случиться, чтобы Марина оказалась двоюродной сестрой Инны. Именно Инны, а не кого-то еще. Бывают же совпадения. И поговорить с ней все равно придется. Нет бы сразу сказать, что насчет Марины пришел.
Он снова подошел к двери и уже поднял руку, чтобы позвонить, и вдруг услышал попискивание — за дверью набирали номер на мобильнике.
— Это я. — В голосе Инны, приглушенном дверью, звучала истерика. — Послушай, я уже больше не могу. Надо что-то делать, и быстрее. Эта сволочь уехала куда-то. Может, даже в Сочи… Точно, в Сочи. Нет, надо найти ее, обязательно. И вообще, ты можешь побыстрее? У меня уже просто сил нет все это терпеть. Сегодня опять этот тип приходил, ну, о котором я тебе рассказывала… Да, прямо домой. Я его не пустила, сказала, что милицию вызову… А уж как мне надоело беременность изображать, не представляешь! Швыдче, будь ласка!
* * *
Утром Кира посадила меня в машину и повезла «в город». Выслушав историю о пропавших деньгах, безнадежно махнула рукой:
— Забудь. Жалко, конечно, но это безнадежно. Много было?
— Десять тысяч.
— Ну, Ленька с Лидкой за копейку удавятся. Как Глашенька из-за него страдала, молилась за них за всех. Себя корила: мол, не смогла воспитать. Дед-то, Глашин муж, хоть и строгий был, а Леньку любил без памяти. Все ему разрешал. Все прощал, никогда не наказывал. И Глаше не давал. Вот и выросло не пойми что. И Лидочку себе под стать нашел. Рыбак рыбака… Ленька раньше хоть не такой жадный был. Разгильдяй, эгоист, но не жмот. А Лидка, прости господи… И как они тебе только икону отдали, не пойму. Наверно, Господне было произволение. У тебя совсем денег нет?
— Рублей двести в кошельке.
— Ладно, я о тебе с настоятелем поговорю. Может, найдется хоть какая работа.
Глядя, как лихо Кира управляется с автомобилем, я вдруг поняла, что и сама вожу машину. И не просто вожу, а именно так, как Кира — легко, словно играючи. И такой вдруг соблазн проснулся: попросить Киру, а вдруг разрешит хоть немного побыть за рулем. Удержалась. Потому что сама бы на месте Киры не разрешила. И было бы неловко. Вот если бы еще вспомнить, какая машина у меня была. Своя? Или мужа? Или… любовника?
Кира пересекла Платановую аллею и поехала в сторону морвокзала. Поднялись в гору и свернули к церкви, но в ворота Кира въезжать не стала, остановила машину в проезде между двумя оградами.
Вчера я уже была в соборе на отпевании, но даже разглядеть его толком не смогла, не до того было. А теперь стояла за оградой и смотрела. Справа — сам собор, высокий, белый, с коричневыми куполами и золотыми крестами, рядом — кипарисы, как зеленые свечи, низенький длинный белый домик с крылечком, слева — еще одна церковь, поменьше.
