Продолжая наращивать саспенс, человек в черном ждал его за дверью в конце низенького коридорчика, по стене которого тянулись толстые потные трубы. Здесь было достаточно светло, и Кирилл смог наконец разглядеть его. Невысокий, смуглый, темноволосый, с восточным разрезом глаз. Лицо жесткое, словно армированное.
Наконец Кирилл очутился перед дверью с грозной надписью «Бойлерная. Не входить!». Его провожатый толкнул дверь, и они шагнули внутрь.
В крохотной комнатке стоял большой паровой котел, что-то тихонько шипело. Трубы, краны, циферблаты. Вспомнилось зачитанное некогда до дыр «Сияние» Стивена Кинга.
Юля лежала на полу рядом с котлом. Рот заклеен скотчем, руки и ноги плотно замотаны. Платье порвано, волосы растрепаны, на скуле багровая ссадина. Увидев Кирилла, она замычала, замотала головой. Кирилл бросился было к ней, но дуло пистолета остановило его рывок.
— Спокойно, — ласково сказал человек в черном. — Учти, здесь очень хорошая звукоизоляция. Можно взорвать фугас — никто не догадается.
— Это ты убил Юлину соседку?
— Делов-то, — усмехнулся человек в черном. — Она пыталась возражать против моей беседы с дамой. Оказалась, как говорится, не в том месте и не в то время. Каблуки, длинная юбка… Хватило маленькой подсечки. Даже рук пачкать не пришлось.
— Кто ты вообще такой? — Кирилл пытался хорохориться, но получалось плохо. Это перед телевизором хорошо воображать: да я бы на месте этого идиота…
— Слушай внимательно, гнида! — человек в черном приблизил лицо, а заодно и пистолет к самому лицу Кирилла. — Эта женщина — моя. А если не моя — значит, ничья. Понял? Я ее долго искал, когда она удрала. Как видишь, нашел. Я последний раз тебя спрашиваю. — Он повернулся к Юле и резким движением сорвал скотч с ее рта. — У тебя еще есть шанс вернуться и все исправить. Да или нет?
— Нет. Лучше сдохнуть.
— Желание дамы — закон. Смотрите сюда. Вот это — автоматический контроль давления в котле. Я его отключаю. А этот проводочек — сигнализация. Если автоматика не срабатывает, а давление поднимается до критического, у смотрителя звенит звоночек. Только сегодня он не прозвенит. Примерно через пять часов котел разнесет к ядрене матери. И вас заодно. Я уже буду далеко. А у вас еще останется время поболтать. Напоследок.
— Скотина тупая, — с ненавистью сказала Юля. — Ты даже убить не можешь нормально. Все из фильмов да из книг.
«Не зря я Кинга вспомнил, — подумал Кирилл. — Там тоже котел взорвался в конце концов».
Человек в черном подошел к Юле и наотмашь ударил ее по лицу. Она вскрикнула, из губы потекла кровь. Кирилл дернулся вперед, но получил мощный удар под дых, отлетел, ударился головой о стену и потерял сознание. А когда очнулся, его рот был заклеен, а ноги и руки за спиной были туго стянуты скотчем, как у Юли.
— Просто пристрелить вас — это слишком скучно. Всего хорошего!
Дверь захлопнулась.
Кирилл посмотрел на Юлю — она снова лежала с залепленным ртом. Он огляделся, но не увидел в комнате ничего острого, обо что можно было бы перетереть скотч. Руки начали неметь.
Он попытался вытолкнуть через плотно сжатые под скотчем губы тонкую струйку слюны. С трудом оттянул нижнюю челюсть вниз и начал протискивать сквозь зубы язык. От напряжения в ушах зазвенело, показалось, что вот-вот что-то лопнет внутри.
И все-таки ему удалось облизать губы. Он начал свирепо гримасничать, стараясь, чтобы скотч с внутренней стороны подмок и начал отклеиваться. На это ушло минут двадцать, не меньше. Содрав нашлепку о плечо, Кирилл подполз к Юле и наклонился над ней, пытаясь зубами подцепить уголок скотча на ее губах. Мельком подумал, что это напоминает какой-то совершенно невероятный поцелуй, но сейчас ему было не до эротических мыслей. Наконец он сорвал скотч. Юля заплакала.
— Кирилл, прости! Все из-за меня. Мне надо было тебе сказать, а я испугалась. Понимаешь, мы с ним два года прожили вместе. Сначала все хорошо было, а потом… Я не знаю точно, но, кажется, он начал какие-то наркотики принимать и совсем бешеный стал. Я хотела уйти — он меня избил и запер. А я все равно удрала. Сначала у подруги жила, потом она мне этот пансионат предложила: дешево, тихо и далеко. И она же, наверно, меня Артему и сдала. Иначе откуда он узнал, что я здесь? Я когда елку в вазу ставила, зачем-то на балкон посмотрела и вдруг увидела, что он там… Стоит и на нас смотрит. Сначала подумала, мерещится. А он мне рукой машет — чтобы я на улицу вышла.
— И ты побежала, — не удержался Кирилл.
— Я за тебя испугалась. Он же совершенно… в голову убитый. Подумала, может, уговорю его оставить меня в покое. Дура наивная. Если он сюда приехал, так точно не для того, чтобы красиво попрощаться.
— А твоя соседка?
— Оля? Она за мной вышла. Я ведь к себе забежала за дубленкой. Оля как раз в бар шла. Я впереди, она сзади. А Артем… Он уже на лестнице был. Схватил меня в охапку, потащил вниз. Оля хотела вмешаться, ну и… Он ее толкнул.
— А почему она под твоей дубленкой оказалась?
— Я ее на плечи накинула, а когда он меня схватил, она, ну, дубленка, упала. Оля подняла и в руках держала. Ну, так и получилось, что когда она по лестнице скатилась, оказалась под дубленкой… Кирилл, что мы делать-то будем?
— Орать бесполезно. Можем, конечно, попробовать, но сомневаюсь.
Они попробовали звать на помощь, но только голоса сорвали. Кирилл на коленях добрался до двери и принялся колотить в нее ногами. Прошло минут пятнадцать или больше, но никто так и не пришел.
— Спасение утопающих, как известно… Давай сюда руки.
Он принялся грызть скотч, то и дело касаясь губами тонких Юлиных запястий. И вдруг понял, что здорово завелся. Разозлился на себя, начал грызть сильнее, отплевываясь от отвратительного привкуса, — и чаще «целовать» Юлины руки. Такой вот замкнутый круг. Похоже, она понимала, что с ним происходит, потому что старательно прятала улыбку.
Потом уже Юля рвала и разгрызала скотч на его руках, а он уже не сердился, а млел, как кот, нализавшийся сметаны. Неслабая у них получалась любовная игра. Во всяком случае, очень даже оригинальная. И смертельная опасность рядом, буквально в паре метров — очень даже возбуждающе. Вот, кстати, что с котлом-то делать?
— Не получится у нас боевика, — притворно вздохнул Кирилл. — Там все за секунду до времени «Ч» благополучно разрешается, а у нас несколько часов в запасе.
— А ты знаешь, как с ним обращаться? — Похоже, Юля его оптимизма не разделяла.
Кирилл походил рядом с котлом взад-вперед, посмотрел на него внимательно. Что же этот псих поганый тут с ним делал? Что-то отключил, какой-то проводок оборвал. Проводок оборванный — вот он. Даже если и удастся его как-то скрутить да скотчем, с себя снятым, закрепить, — как узнать, что контакт есть? Да и смотритель, скорее всего, того… Напраздновался и спит. Как-то Кириллу слабо верилось в то, что обитатели пансионата, увидев тело Юлиной соседки, вдруг впали в мировую скорбь и разошлись по номерам. Скорее всего, еще активней набросились на запасы бармена.
