Нэнси налила ему стакан свежего апельсинового сока из большой запотевшей банки, которую она достала из холодильника.
— Как поживает наша дорогая Полли?
— Она просто сияет от радости. — Рэн стал еще мрачнее. — Она говорит, что никогда не знала, что может быть такое счастье.
— Боже мой! Как хорошо.
— Да.
Последовала многозначительная пауза.
Нэнси спросила:
— Что ты делаешь в Лондоне?
Рэн равнодушно пожал плечами.
— Полли договорилась с кем-то пообедать. А я только что от портного, он снимал с меня мерку, чтобы сшить костюм.
Она больше не могла сдерживать смех.
— Что? Настоящий костюм на заказ? Я вижу, она решила сделать из тебя джентльмена. Надо будет рассказать маме.
— Да, расскажи Розе, почему бы и нет? — произнес он загробным голосом. — Она и так меня презирает.
— Ну, что ты, Рэн, не расстраивайся так. Что случилось?
— Какое тебе дело до меня? Я больше не имею к тебе никакого отношения.
Нэнси сжала его руку.
— Я очень тебя люблю, независимо от того, с кем ты спишь. Ты знаешь это. Пожалуйста, не начинай плакать пьяными слезами. Обычно у нас начинают это делать только после шести.
— Моя жизнь выходит из-под контроля, — проговорил Рэн. Он хмуро посмотрел на свой стакан, а потом залпом выпил содержимое, будто в стакане у него было спиртное. — Я никогда не испытывал такой неистовой страсти и не знаю, куда она меня заведет. Полли занимает каждую клеточку моего тела. И каждую секунду каждой минуты каждого дня. Конечно, это потрясающе…
— О, конечно. — Нэнси принялась раскладывать зеленые оливки в маленькие вазочки. Она слышала уже столько речей Рэна о страсти.
— Но, Нэнс, я теряю свое собственное «я». Свою индивидуальность, все, что делает меня таким, каков я есть.
— Она выкинула твои восточные халаты с поясом, не так ли?
— И мои колокольчики и святыни из храма богини Лакшми. — Он не заметил ее иронии. — Я бы не возражал, если бы она оставила мне хоть немного личной свободы. Нэнси, мне так не хватает всех вас.
Неожиданно для самой себя она была тронута.
— Но ты всегда желанный гость в Мелизмейте.
— Полли боится этого. Она не пойдет со мной туда, а если я попытаюсь заявиться к вам один, она придет в бешенство. Она не понимает, что, кроме вас, у меня никого нет. Роза была для меня матерью, а вы — сестрами. Меня изгнали из жизни людей, которых я люблю.
— О, Рэн, ведь ты отец Линнет. Никто не собирается тебя изгонять.
Он уже не мог остановиться.
— Знаешь, о чем я постоянно думаю? О той книге, которую Роза все время цитирует.
— Какую книгу, дорогой? Ты ведь знаешь, что она прочитала не одну книгу. — В тоне Нэнси было уже немного меньше сочувствия. Обычно ей быстрее, чем всем остальным сестрам, надоедали излияния Рэна.
— Мы водили Линнет на этот фильм. О четырех сестрах.
— «Маленькие женщины»?
— Ну да. Там еще был мальчик, их сосед, который влюбляется в них.
— Лори, — подсказала Нэнси.
— Да. Они объясняют Лори, что такое любовь, а потом принимают его в свою семью. Это я. Лори — это я.
— Успокойся. Лори не соблазнил одну из них, когда она была несовершеннолетней, не сделал ей ребенка и не трахался со всеми женщинами округи.
Губы Рэна задрожали.
— Я пытаюсь объяснить тебе, что я изменился. Я начинаю понимать, чего я лишился. Я оказался в такой ситуации исключительно из-за моей глупости.
Вновь последовала тишина. Нэнси намеренно не стала опровергать его слова.
— Во всяком случае, — пробормотал он, — это только моя вина, и мне придется за нее расплачиваться. Мне одному.
Нэнси почувствовала, что она изменилась в лице. В дверях бара появился Берри, он был в рубашке, пиджак перекинут через руку. Она не видела его со дня свадьбы Руфы. Впервые он предстал перед ней как холостяк. Она вся затрепетала от волнения. В миллионный раз она проклинала себя за ту неудачную попытку соблазнить его. Если бы только она знала, что Полли сбежит от него, она бы не торопилась и все сделала как следует.
Рэн вскрикнул, увидев Берри. Мужчины в ужасе уставились друг на друга. В баре никого не было, и им просто невозможно было избежать встречи. Берри не знал, как ему реагировать. Со временем он, вероятно, будет только благодарить Рэна за то, что тот увел у него Полли, но сейчас он, по крайней мере, обязан изобразить гнев. Уголком глаза он заметил, что Нэнси с трудом сдерживает смех, и ему тоже захотелось рассмеяться вместе с ней.
О Боже, как же он любит ее… Эта любовь не дает ему покоя, она просто сводит его с ума. Сейчас ему представилась возможность увидеть ее. Он прилетел утром из Франкфурта, а днем должен улететь обратно. У него было два драгоценных часа, чтобы насладиться ее улыбкой, прежде чем он снова вернется в свою мрачную квартиру, которую предоставил ему банк.
Он улыбнулся Нэнси и протянул руку Рэну.
— Привет.
— Берри, дорогой, — сказала Нэнси, — я думала, ты все еще в Стране кожаных штанов.
— Так и есть, я в Лондоне всего на один день.
Рэн вскочил с табурета. Он крепко сжал руку Берри в своих руках.
— Берри, потрясающе. Неужели ты не злишься на меня? Разве ты не хочешь вызвать меня на дуэль?
Берри хмыкнул.
— Не говори глупости.
— Я думал, что ты возненавидишь меня. Я увел у тебя Полли, а значит, разрушил твою жизнь.
— Ну, я бы так не сказал, — он мягко высвободил свою руку. — В конце концов, Полли вольна поступать так, как считает нужным.
— Это ты правильно сказал, — согласился Рэн.
Берри услышал, как Нэнси тихонько фыркнула от смеха, и вынужден был прикусить обе щеки, чтобы не рассмеяться вместе с ней.
— Она не захотела выйти за меня замуж, — сказал он Рэну, — и я должен был уважать ее желание. Сейчас все просто замечательно. Надеюсь, вы оба будете счастливы вместе.
— О Боже, это превосходно! — Он опять схватил его руку, прежде чем Берри успел его остановить. — Это так благородно с твоей стороны, так великодушно…
Теперь уже более решительно высвободив свою руку — он всерьез опасался, что Рэн может ее поцеловать, — Берри проговорил:
— Не стоит об этом. — Он повернулся к Нэнси: — У меня есть немного времени до вылета. Может быть, ты смогла бы освободиться ненадолго и пойти со мной пообедать?
Он был очень рад увидеть восторг в ее небесно-голубых глазах. Однако улыбка исчезла с ее лица, когда Саймон, хозяин бара, вышел из своего кабинета. Бар постепенно заполнялся людьми. Он нахмурился, глядя на Нэнси.
