– А кто, лучше меня может знать, как он старался? Сколько государственного имущества через его руки на сторону ушло. А чьими стараниями строительный бизнес у Краева процветает? Все знают, что Прутков настоящий хозяин этого бизнеса. Одним словом, всё для людей.
– Хватит косточки перемывать Антону Ивановичу. А для кого же он всё это делал, конечно, для людей, а на каждый роток, не накинешь платок. Быть у колодца, да не напиться, такого не бывает, – решительно встала на защиту Пруткова Валентина Михайловна. – Дарье Семёновне-то досталось. Мало того, что внуки без родного отца остались, да тут ещё, такие неприятности у мужа. Как она всё это пережила, бедная?
– Кстати, он меня к себе на работу позвал. Его назначили руководителем дорожного ведомства в регионе.
– Сиди уже на своём месте и прижми хорошенько задницу. Тебе, сколько до пенсии осталось, забыл? Скоро получишь приличную пенсию госслужащего, тогда иди, куда хочешь.
– Я и не собираюсь, никуда из администрации, пока не попросят.
– Вот и правильно. Антону Ивановичу молодой, энергичный помощник нужен, а от тебя сейчас какой толк? С тебя вон, песок уже сыпется.
– Скажешь тоже, песок сыпется. Если бы сыпался, то я бы в гололёд не скользил.
– Много ты, по гололёду-то ходишь? Без машины и шагу уже боишься сделать. А с твоим диабетом, пешком больше ходить надо. Ладно, ужинай.
Пойду отдыхать, сериал начинается. Посуду за собой, не забудь вымыть.
– Не забуду, иди уже, не заставляй мучиться ожиданием других женщин, а то без тебя у телека, могут и не начать показ новой серии, – засмеялся Юрий Михайлович.
Зубов вечером вернулся из командировки, позвонил Курагину и попросил зайти к нему.
– Рассказывай, Дмитрич, какие новости накопились за моё, трёхдневное отсутствие?
– Да особых-то новостей и нет. Хотя постой, есть одна. Прутков теперь руководит в нашем регионе дорожным строительством и ремонтом.
– Прутков?! Не по Сеньке шапка, должен я тебе сказать. Масштаб, слишком мелковат для него. В кресле мэра он привык ворочать большими делами.
– А если он надумает правила игры менять?
– Кто ж ему позволит многовековые традиции нарушать.
– Почему, так думаешь?
– Да потому что, ещё степные кочевники половцы, да печенеги, когда совершали набеги на племена землепашцев русичей, то данью их обкладывали, с тех пор, думаю, и повелось. Только в роли кочевников, теперь чиновники разных мастей выступают как корпоративные, так и государственные.
– Сергеич, не все же чиновники, а только некоторые представители этого племени.
– Вот и хорошо, что не все, а то бы тяжеловато пришлось содержать, такое количество бездельников. Аппетит у них с каждым годом, только улучшается.
– Так ты не плати.
– Я что, по-твоему, камикадзе? Не только без подрядов, но и без штанов можно остаться. Не я придумал эти правила, не мне их и отменять. А дорога у нас – это не дорога в привычном её понимании, это – золотое дно. И чиновник, и подрядчик на ней свои карманы набивают. Так было, есть и будет.
– Что будешь делать, если Прутков отодвинет тебя от кормушки?
– Катастрофа не случится. Технику законсервируем или найдём ей другое применение. На дорожных участках у нас, в основном, гастарбайтеры трудятся, поэтому не вижу особых причин для беспокойства.
– Понятно.
Глава 36
Задержанного в столице Монаха, вскоре, доставили в Еловск и поместили в следственный изолятор. Когда его привели в камеру, то у сидельцев заканчивался обед. Серов, увидев Богомолова, вскочил со своего места.
– С возвращением домой, Монах.
– Не дёргайся, чего подпрыгнул, я не голоден. Впрочем, от чая не откажусь.
– Монах, я уже пахавал. Сейчас я тебе и чай, и место приготовлю. Отдохни с дороги.
– Сидельцы, заметив, как уважительно относится смотрящий по камере, к вновь прибывшему, притихли. Поздно вечером в углу камеры, на койке Монах и Серый тихо разговаривали.
– Малява была, что тебе с Фирсом удалось уйти.
– Фирсу не пофартило, пуля ментовская настигла его.
– Значит, так карта легла.
– Выходит, что так, – вздохнул Монах.
– Тихий в соседней хате парится.
– Где его повязали?
– Молчит, как всегда.
– Он знает много. Сегодня молчит, а завтра запоёт. А запоёт, то кому-то мало не покажется. Реши этот вопрос.
– Было бы сказано. Коротышка и Удав здесь.
– Вот Коротышке и поручи проводить Тихого. Тебе, что шьют?
– Менты следака в вертолёт грузили и шею ему свернули. Хотят на меня эту мокруху повесить. Дохлый номер, я не подписываюсь.
– Ладно, давай спать, притомился я за день.
– Как скажешь.
С утра, только сидельцы собрались почифирить и расположились за столом, как послышался скрежет ключа в замке, затем скрип дверных петель и в камеру вошёл контролёр.
– Богомолов на выход, к тебе адвокат, давай пошевеливайся.
– Мне спешить некуда, а адвокат может и подождать.
– Ты мне поговори ещё. – Через несколько минут Монах сидел напротив своего адвоката.
– Евсеев согласился на сотрудничество со следствием.
– Баба с возу, кобыле легче.
– Думаю, что это будет проблематично. Его держат в отдельной камере.
– Есть много способов на свете превратить важного свидетеля в несуществующего.
– Виктор Николаевич, мероприятия, связанные с такими превращениями, требуют времени на подготовку.
– Я, разве, сказал тебе, что куда-то тороплюсь или, может быть, ограничиваю тебя в затратах?
– Виктор Николаевич, я вполне реально оцениваю последствия твоего ареста, тем более, повода, сомневаться в моей компетенции я тебе, ни разу не давал.
– Это другое дело, но меня сейчас больше беспокоит моя болезнь. Приступ почечных коликов может случится в любой момент. Мне необходимо постоянно иметь при себе сильное обезболивающее.
– Не беспокойся, я сегодня же зайду к врачу и возьму рецепт.
– Займись этим. Чувствую, что оно мне скоро понадобится.
– Слышал я, что Тихий отошёл в мир иной?
– Да, отмучился бедолага. Как жил тихо, так и ушёл по-тихому, во сне. Это всегда так. В первую очередь смерть забирает самых преданных.
– Тебе-то в этой очереди, ещё рано место занимать, – усмехнулся адвокат.
– Кто знает? Фортуна – капризна.
– У тебя, действительно, в доме спрятано десять стволов «ТТ» или искали плохо?
