Несмотря на предостережение, Белкина повела себя совершенно неправильно. Услышав выстрел, она заверещала на пол-Москвы и, присев на корточки, зажала уши.
Тем временем неизвестный, укрывшись в коридоре, выстрелил дважды. К счастью, ни одна из пуль не достигла намеченной цели. Первая вдребезги расколошматила хрустальную вазу на столе, а вторая с мягким чавком прошила огромные рыбацкие сапоги-бахилы, стоявшие в углу. Вряд ли выстрелы были слышны на улице – стрельбу надежно смазывал глушитель.
– Ложись! – драконьим шепотом объявил Клим. – Тома, граната, прячься, осколками посечет!
Схватив подвернувшуюся под руку емкость из-под шампанского, Бондарев швырнул ее в коридор. На мгновение стало тихо – если не считать характерного звука катящейся по полу бутыли... Затем пронзительно скрипнула дверь, и Бондарев успел-таки заметить, как неизвестный юркнул в туалет.
Уходить огородами было как минимум неразумно – если уж и делать где засаду, то только там. Да и какого черта?! А вот укрыться в своей комнате и попытаться на законных основаниях вызвать милицию показалось Климу самым разумным решением. Квартирное ограбление, стрельба, покушение на жизнь популярной тележурналистки... На подобные вызовы положено выезжать. А уж дальше – что будет, то будет.
Воспользовавшись моментом, он схватил за руку Тамару и силой увлек ее в свой кабинет.
– Ментов вызывай! – крикнул Бондарев и, заслышав возню в коридоре, дважды выстрелил.
Ответный выстрел прошил огромное чучело волжского сома, висевшее над камином, из дырки ручейком потекли опилки.
– Они природу родную не любят! – хмыкнул Клим, с сожалением посмотрев на испорченный рыбацкий трофей.
Следующие выстрелы последовательно пробили дверку шкафа, откололи кусок каминной плинфы и пробили в оконном стекле правильное круглое отверстие. В комнату сразу потянуло сквозняком. Бондарев поспешил укрыться за комодом. Удерживая входную дверь на прицеле, он взглянул на Тамару – по его расчетам, она давно уже должна была достать мобильник и названивать в ментуру.
Однако Белкина вновь повела себя неадекватно: усевшись в закуток между баром и камином, она жадно припала к коньячной бутыли...
Клим выстрелил на шум в темноту дверного проема, но не попал. Наступившую тишину нарушали только два звука – тяжелое дыхание неизвестного за дверью да шум ветра в кронах сада.
Внезапно звуковая палитра обогатилась тихим скрежетом дверных петель, и Бондарев понял: в дом вошел кто-то еще. И тут из коридора донеслись звук удара, крик «Ой, бля, больно!», затем еще один удар, тихое ойканье и звук падающего тела. Дверь раскрылась, и даже многоопытный Клим не мог удержаться от возгласа удивления: в проеме стоял Юрий Чудин...
– Кажется, я вовремя, – спокойно резюмировал он, разглядывая нож с окровавленным лезвием.
Клим поднялся и, пройдя в коридор, обнаружил бездыханное тело стрелка. Из косой раны под горлом натекла лужа густой крови.
– Этот сразу на меня пушку наставил. В таких случаях я долго не думаю, потому и жив до сих пор. А в прихожей – еще один клиент, так я ему шею свернул, чтобы понапрасну не дергался, – на редкость спокойно резюмировал гость. – Летальный исход, однозначно.
Допив остатки коньяка, телеведущая «Резонанса» испуганно взглянула на Чудина и по слогам произнесла: «Какой. Боль-шой. Кра-сивый. Му-жик!» После чего, как ни в чем не бывало, уселась в кресло и заинтересованно взглянула в сторону бара.
Юрий отобрал у нее пустую бутылку.
– Нашла время пить!
– Не обижай мою гостью, – попросил Клим и, осмотрев испорченное чучело волжского сома, вздохнул: – И где мне теперь хорошего таксидермиста найти? Откуда у тебя нож оказался?
– На кухне взял. Захожу, только постучаться собираюсь, смотрю – дверь открыта, и какой-то мудила у гардероба валяется, в глубоком нокауте. Однако на меня отреагировал, из-под носка короткий браунинг выхватил... Я смотрю, на столе – нож.
Бондарев быстро обыскал оба тела. Никаких документов, могущих прояснить личности нападавших, он так и не обнаружил.
– Третий день тебя разыскать пытаюсь, – продолжал Чудин, тщательно оборачивая лезвие бумажной салфеткой, позаимствованной в стеклянной вазочке на столе. – Мобила почему-то отключена, домашний не отвечает. У меня, естественно, два предположения. Или барышня, или рыбалка. А тут, значит, и первое, и второе...
– А чего это ты ко мне так поздно? – перебил Клим.
Чудин улыбнулся чуть виновато.
– Денег хотел занять.
– Вот как? А что – в «Лукосе» тебе уже не платят?
– Ну, знаешь ли – от тюрьмы да от сумы...
– Ну, вы там большие мастера – суму отнимать и до тюрьмы доводить! – не удержался от колкости Бондарев.
– Мужик, – неожиданно перебила Белкина; ударная доза коньяка, помноженная на треволнения вечера, явно сказались на адекватности телеведущей. – Большой. Красивый. Мужик. Скажи честно: ты на Аркашу Холезина работаешь? На этого врага рода человеческого, жулика, олигарха и ворюгу?!
– Ворюга мне милей, чем кровопийца! – с напряженной полуулыбкой парировал Чудин. – Короче говоря, хозяина моего вместе со всей руководящей головкой посадили, банковские счета блокировали... В том числе и мои. Выпасать начали. А на «черный день» я никогда не откладываю, ты же знаешь. Займи мне хотя бы долларов сто. А еще лучше – тысячу. Не поверишь, на сигареты уже нет!
Клим на секунду задумался.
– Знаешь, наличных у меня тоже нет. Кредитку возьмешь? На ней немного, сотен пять – расходная. Вот тебе мелочь, – он протянул гостю несколько банкнот и пластиковый прямоугольник кредитки. – На такси хватит. В центре – масса круглосуточных банкоматов. Код запомни...
– Спасибо, выручил. А с трупами что делать будешь?
При слове «трупы» Тамара скукожилась, будто еж при появлении лисицы.
– Мужик... ты что – их убил? – прошептала она, явно не веря. – Лучше бы ты тоже был ворюгой, чем кровопивцем!
– Конечно, убил! – хмыкнул Юрий. – А что мне их – пивом угощать? Они сами нарвались – самооборона. Да и дружка с тобой, можно сказать, спас. Хотя и он не подарок.
– Хреновая ситуация, – оценил Бондарев мрачно.
Положение и впрямь было не из лучших. Только все уладил с телевидением, а теперь в доме – два мертвых тела, лужи крови и следы стрельбы. Старый приятель, которого, по его словам, уже «выпасают». И – никакого рационального объяснения: что это за люди, чего они хотели от хозяина дома и кто их послал...
– Хреновая? Не то слово! – согласился Чудин. – И, как ты сам понимаешь, для меня это куда опасней, чем для тебя.
– Хочешь сказать, что теперь, в свете последних событий вокруг «Лукоса» вообще и Холезина в частности, тебе могут пришить дело?
– Вот-вот. Из материала заказчика. Уголовное дело в наше время шьется быстро. Это тебе не брюки с рантом. А вот ты вряд ли пострадаешь. Как ни крути – а все-таки «лицо, приближенное к императору»... Да и к тебе они пришли, я тут так оказался – погулять вышел.
