– Ха! Если нас замучают и убьют, твое осуждение меня точно меньше всего волновать будет, – фыркнул Аксель. На самом деле он ужасно боялся и Руне упросил идти только потому, что один мог просто не решиться.
Дорогу к дому Фальков Руне знал неплохо – он жил в той же части района и не раз возвращался домой в компании с другими школьниками, среди которых была и Агнетта. Подойдя к дому, друзья некоторое время топтались возле двери, не решаясь постучаться. Аксель пересилил себя и громко заколотил в дверь. Дверь распахнулась не сразу. А когда она открылась, на мальчишек недоуменно воззрилась невысокая полная женщина с добрым лицом.
– Мальчишки, вы чего тут? – поинтересовалась она. – Зайдете?
Мальчишки переглянулись. На лице гра Фальк не было ни следа озабоченности и беспокойства. Будто у нее не сбежала из дома маленькая десятилетняя дочь, да еще в городе, по которому бродит одержимый.
– Простите, гра Фальк, мы тут ненадолго. Я просто вчера встретил вашу дочь, Агнетту… – Аксель замялся, не зная, как продолжить.
– Да уж, эта мелкая паршивка у меня на месте сидеть не любит, – женщина расплылась в улыбке. – Каждый день с подружками гуляет, и ничем ее не удержишь! И сейчас тоже, завтрак ей скормлю, да отпущу. Я ей строго-настрого запретила по темноте ходить, и чтоб всегда на глазах у людей была, и в гости ни к кому не ходила. Так что вы, мальчики, не беспокойтесь. А хотите я и вам завтрак соберу? Вон оба какие тощие. Заодно присмотрите за Агнеттой, вы же подружились вчера?
Гра Фальк не требовались ответы, она, похоже, просто наслаждалась звуками собственного голоса. Аксель и не смог бы ничего ответить. Он слушал веселое щебетание маленькой, круглой, румяной женщины, а по спине у него стекали капли холодного пота. Больше всего ему хотелось убежать, не дослушав женщину – краем глаза он заметил, что Руне шаг за шагом, медленно удаляется от двери – еще чуть-чуть, и приятель просто сорвется на бег, только его и видели. Аксель уже почти решился последовать его примеру, когда за спиной у матери Агнетты послышались быстрые шаги.
– Мамочка, кто к нам пришел? – гра Фальк шустро развернулась в двери, чтобы ответить. «Вот сейчас отличный момент, чтобы сбежать», – подумал Аксель, но так и не смог преодолеть ступор. Голос Агнетты звучал не так как вчера. В нем не было ни отчаяния, ни усталости, ни зарождающейся простуды. И все-таки это был ее голос. Аксель поднял руку, пытаясь нащупать что-нибудь, за что можно было бы ухватиться. Он даже представить себе не мог, что когда-нибудь сможет испытывать столь всепоглощающий страх. Ноги мерзко дрожали, будто превратились в желе – то самое, которое мама готовила летом из костей и ягод подгорной клюквы. Отец часто приносил эту ягоду целыми корзинами. У его коллег гномов всегда были излишки, и они с удовольствием раздавали их живущим на поверхности – чего продукту зря пропадать? Юноша сам поражался, откуда в такой момент у него появляются столь несвоевременные сравнения? Нащупать удалось только ветвь терновника, который многие приверженцы старых традиций сажали возле входа в дом, защищая его от зла. Если имели возможность, конечно – не везде в Пенгверне дома стояли столь свободно, чтобы оставалось место еще и для деревьев. Резкая боль в руке от впившейся колючки мгновенно привела Акселя в чувство. Как раз вовремя, чтобы услышать окончание фразы:
– Тут к тебе пришел юноша, говорит, что вы вчера с ним гуляли. Надеюсь, ты вела себя достойно, не капризничала? Смотри у меня, меньше чем через декаду вернется папа из шахты, обязательно спросит, как себя вела его маленькая принцесса. Не хотелось бы его расстраивать.
«Гро Фальк работает так же, как отец, – думал Аксель. – Значит, его никак не могло быть здесь, когда происходили убийства. Да и не сбегала она из дому». Он еще надеялся, что это какая-то ошибка, что девочка совсем другая… Но тут гра Фальк наконец посторонилась, и парень увидел Агнетту, которая шла к двери. Она смотрела прямо ему в лицо. Аксель больше не видел маленькую девочку. Чуть отстраненная улыбка, уверенные, недетские движения. Ему навстречу шла смерть. И тогда он отпустил изломанную ветвь терновника и вытянул в сторону девочки руку с укрепленным на запястье метателем. Второй рукой он хлопнул по спусковому рычагу.
Аксель не учился конструированию, и особых талантов к этому у него тоже не было. Он просто собрал несколько деталей от разных устройств, в качестве рабочего элемента использовав крохотную крупинку алхимического серебра. Редкого и очень дорогого металла, который использовался во многих механизмах и агрегатах как источник энергии. И метатель у юноши получился откровенно ущербным – он опасался усложнять механизм, помня результаты предыдущей попытки. В этот раз конструкция была предельно проста – алхимическое серебро лежало в небольшом толстостенном баллоне с водой, отделенное от жидкости перегородкой. После нажатия на рычажок эта перегородка разрушилась, и как только металл соприкоснулся с водой, его температура резко возросла – так резко, что вся вода мгновенно превратилась в пар. Возросшее давление заставило с огромной скоростью вылететь остро отточенную медную монету, укрепленную в стволе. Аксель рассчитывал, что она пролетит как диск для игры в фрисби – он ошибся, монета вращалась в воздухе совершенно непредсказуемо. Ошибся он и в усилии, с которым поршень отправит монету в полет – оно оказалось гораздо большим. И расстояние до девочки было совсем невелико, так что монета не успела уйти в сторону и попала ей прямо в лицо, снеся половину черепа и расплескав его содержимое по всей комнате. Алхимическое серебро слишком долго находилось в контакте с жидкой водой, и потому его температуры хватило, чтобы сильно раскалить стенки баллона – юноша получил сильный ожог запястья. Отдачей ему выбило плечо и повалило на спину, и от боли он на несколько секунд потерял сознание. А когда пришел в себя, первое, что он услышал, был дикий, отчаянный вой гра Фальк, которая удерживала на коленях тело своей мертвой дочери и раскачивалась из стороны в сторону.
* * *
Акселя еще декаду держали в одиночной камере, но дело так и не дошло до суда. К нему никого не пускали – даже родителей, которым телеграммой сообщили о происшествии уже на следующий день. Он вообще никого за это время не видел – даже пищу ему просовывали в крохотное оконце, открывавшееся только дважды в день. Уже на третий день парень сам убедил себя, что совершил страшную ошибку – убил ни в чем не повинную девчонку. К концу пребывания в камере он уже всерьез обдумывал, каким способом можно убить себя. Жить с таким грузом на душе не хотелось. Когда дверь камеры распахнулась, он не отреагировал – слишком глубоко погрузился в свои переживания. Полицейскому пришлось потрясти парня за плечо, прежде чем он пришел в себя.
– Приятель, вставай. Суда не будет, Агнетта Фальк и в самом деле оказалась одержимой. Так что давай, выходи. Тебя там видеть хотят.
Облегчение, которое испытал Аксель, можно было сравнить с чувством, которое возникает во сне. Когда ты вдруг видишь любимого умершего родственника и понимаешь, что его смерть и все это время, вся эта тоска были неправдой. Только чудесно воскресшим в этом случае был он сам. Медленно, не вполне осознавая, что ему говорят, Аксель поднялся с жесткой лавки и побрел вслед за провожатым. Тот бормотал что-то о том, как все были уверены, что девочка была нормальной, и что все думали, Аксель просто помешался от страха. Аксель не отвечал. Он снова оказался в полицейской приемной, где ему выдали вещи и помогли натянуть куртку – рука до сих пор болела.
