Книга Заложник особого ранга, страница 13. Автор книги Сергей Зверев

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Заложник особого ранга»

Cтраница 13

— Постараюсь сохранять хладнокровие, — усевшись у окна, Клим взглянул в сторону блока спецсвязи, скрытого за дубовой панелью. — Кстати, спецсвязь во время поездки тебе все тот же Подобедов обеспечивает?

— ФСО и ФАПСИ, как и положено по штату. А с чего это ты вдруг заинтересовался?

— Да так… — после недолгих колебаний Бондарев все-таки решил развить тему вглубь. — Знаешь, какой самый простой и эффективный способ лишить тебя власти? Перерезать связь. Или снабжать заведомо ложной информацией.

— Надеюсь, до этого не дойдет. Каналы поступления информации имеют тройной и даже четверной дубляж, ты об этом и сам прекрасно знаешь.

— …который осуществляют люди наподобие Подобедова. Или его прямые ставленники. Ладно. Тут останкинская общественность встревожена — с чего это вдруг минюст амнистировал боевиков Карташова?

— А-а-а, ты про этих недоумков… — президент неожиданно улыбнулся. — Ну, во-первых, горстка экзальтированных юношей для общества никакой опасности не представляет. К тому же среди них работает наша агентура — медленно и верно разлагает изнутри… Во-вторых — у нас амнистия по случаю очередного государственного праздника, и эти боевики как раз под амнистию подпадают, так что все законно.

— Законно, — согласился Клим. — Только Карташов и его молодчики — обыкновенные фашисты и вполне состоявшиеся уроды-ксенофобы. В Германии за нарисованную свастику автоматически три года тюрьмы дают — и никто не кричит о нарушении прав и свобод. А тут — призывы к физическому уничтожению всех с нерусскими фамилиями. В Татарии, Осетии или в Туве про это расскажи, и я с секундомером в руке засеку, через сколько они захотят выйти из состава Федерации.

— Да я и сам понимаю, что карташовцы — уроды, — вздохнул глава государства. — Если бы все от меня зависело. Понимаешь — я твердо убежден, что каждый человек должен заниматься тем, к чему его Господь Бог сподобил. Ты вот блестяще выполняешь некоторые мои… м-м-м… щекотливые поручения. Люди, проектировавшие и строившие этот поезд, замечательно справились со своей задачей. А насчет карташовцев мне Глеб Чернявский посоветовал. И, по-моему, он прав. Что ни говори — а политтехнолог он от Бога.

— Политтехнолог, по-моему, — чисто дьявольская профессия, — серьезно опроверг Бондарев.

Поезд постепенно замедлял ход. За вагонными окнами медленно надвигались городские окраины: приземистые пакгаузы, одноэтажные жилые домики и безразмерные бетонные заборы, за которыми станция прятала свою хаотичную изнанку. Ряды милиционеров в новенькой форме, двойной цепью окружавшие станцию, свидетельствовали о серьезных мерах безопасности, а свежепобеленные деревья и выкрашенные заборы говорили в пользу оперативности городского начальства.

— А насчет карташовцев попомни мое слово. Ты с ними еще натерпишься, — сказал Клим. — Джина легко выпустить из бутылки. А вот загнать его обратно гораздо трудней.

Глава 4

— Дорогие товарищи! Братья и сестры! К вам обращаюсь я, русские люди! В этот тяжелый час, когда решаются судьбы нашей многострадальной родины, когда вся эта инородческая и иноверческая нечисть грифами-стервятниками слетелась на нашу страну…

На площади перед бетонно-стеклянным зданием мэрии стоял грузовик с откинутыми бортами. Растяжки с призывом записываться в ряды карташовцев, хоругви с Александром Невским и Дмитрием Донским, стилизованные свастики, а также лозунги с требованием немедленно перевешать всю нерусскую сволочь органично иллюстрировали речь оратора.

Карташов гнал текст в микрофон уже минут десять. Матюгальники по периметру площади горстями швыряли в толпу революционные фразы.

Это был первый официально разрешенный митинг карташовцев за последние годы. Народ, привлеченный сладостью запретного плода, постепенно заполонял центральную площадь небольшого подмосковного райцентра. Толпа валила по мостовым, разбиваясь о сверкающие линии стеклянных щитов ОМОНа. Впрочем, менты не трогали ни слушателей, ни активистов-карташовцев — многие из них даже сочувственно кивали оратору.

Несомненно, Карташов обладал врожденной харизмой: на многих слушателей, не обремененных интеллектуальным багажом, он действовал завораживающе, почти магически. Так бандерлоги из «Маугли» смотрели в рот питону Каа. Присутствуй на митинге Бондарев — он бы не преминул заметить, что и эта харизма от дьявола.

Карташов грамотно заводил собравшихся: тонко льстил, напоминая о великой исторической роли нации, взывал к социальной и национальной справедливости, пересыпая речь статистическими цифрами о количестве инородцев и иноверцев в бизнес-кругах России, даже провоцировал электорат, обзывая их стадом, послушно идущим на бойни.

— Если кто-нибудь из вас считает, что я не прав, — пусть пристрелит меня прямо сейчас, — в голосе оратора послышались дребезжащие истерические нотки. — Да, пусть пристрелит! И я этого не боюсь! На мою жизнь покушались уже сотни раз! В нашей многострадальной стране не привыкать стрелять ни по парламенту, ни по Конституции!

Стрелков не нашлось. Граждане — нищие, домохозяйки и бритоголовые ребята в кожаных куртках — одобрительно зааплодировали. Глаза и лица полнились неподдельным вниманием.

— Знаете, что нас спасет? — закричал Карташов. — Революция! Немедленная! Революция и победа!

Народ зааплодировал.

В толпе появился кинооператор. Окруженный рослыми ребятами в одинаковых серых костюмах, он прошил толпу, как раскаленный нож масло, и, остановившись перед грузовиком, наехал объективом на выступающего.

— Вот он, провокатор, прокравшийся в наши ряды! — кричал Карташов, указывая желтым от никотина пальцем в телевизионщика. — Он прибыл сюда, чтобы клеветать на наш митинг! Эй, кто там поближе? Хватайте его!

Несколько пар рук потянулись к камере, однако упитанная охрана грамотно пресекла агрессию. На импровизированную трибуну выбежал неприметный человек в штатском и что-то прошептал Карташову на ухо.

— Извините, я не знал, что вы представляете независимые средства массовой информации! — снова закричал оратор. — Мы рады приветствовать свободное слово!

Следом за Карташовым выступал отставной охранник ГУЛАГа, представляющий местный Совет ветеранов. Бывший мент, пописывающий рассказы в печатный орган местного МВД «На страже», выступал от имени творческой интеллигенции. Православный священник долго и нудно распинался о духовности, призывая передушить всех мусульман, буддистов, католиков и униатов. При этом он то и дело путался в терминологии, что естественным образом наводило на мысль, что это — обычный самозванец в рясе.

Карташов быстро уловил нерв толпы и, перехватив у лже-попа микрофон, скомандовал:

— А теперь, дорогие соратники, попрошу записываться в наши ряды. Напоминаю, что революция — это почетная профессия, а каждая профессиональная деятельность должна оплачиваться. И она будет оплачиваться по высшему разряду и ежемесячно — даю вам честное слово!.. Революционер — он тоже человек, и потому не может питаться святым духом!

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация