— Ну так оно и есть. Я просто на подхвате.
Паола открыла рот и снова закрыла. Она хотела поделиться с Фаулером одолевавшими ее сомнениями относительно ритуала Кароского, но ей никак не удавалось внятно сформулировать, что именно ее так тревожит. Она решила повременить с разговором и обдумать все как следует на досуге.
Как Паола с горечью убедилась позднее, в тот момент она приняла в корне неверное решение.
Дом Святой Марфы
Пьяцца Санта-Марта, 1
Четверг, 7 апреля 2005 г., 18.31
Данте и Паола сели в машину Бои. Директор пообещал подбросить их по дороге к моргу. Он собирался вернуться в ОИНП, чтобы попытаться выяснить, что послужило орудием убийства в каждом из эпизодов. Фаулер приготовился последовать за ними, когда его окликнули с крыльца Дома Святой Марфы:
— Отец Фаулер!
Священник обернулся. Кардинал Шоу махал ему руками, приглашая подойти. Фаулер приблизился:
— Надеюсь, Вашему Высокопреосвященству уже лучше.
Кардинал тепло улыбнулся:
— Мы смиренно принимаем испытания, посланные Господом. Дорогой Фаулер, я хотел бы воспользоваться случаем лично поблагодарить вас за столь своевременную помощь.
— Ваше Высокопреосвященство, когда мы подбежали, вы уже были в полной безопасности.
— Кто знает, кто знает, что мог бы сотворить этот безумец, если бы вернулся. Я ваш должник. И непременно позабочусь довести до сведения курии, что вы образцовый служитель Божий.
— Честное слово, в этом нет необходимости, Ваше Высокопреосвященство.
— Сын мой, невозможно предугадать, в какой момент потребуется замолвить словечко. Всякий может оступиться. Важно не упустить свой шанс.
Фаулер смотрел на него непроницаемым взглядом.
— Ну конечно, сын мой… — продолжал Шоу. — Благодарность курии может быть выражена в более осязаемой форме. В том числе мы можем потребовать вашего перевода сюда, в Ватикан. Камило Чирин, похоже, теряет хватку. Вероятно, его место мог бы занять человек, который гарантированно погасит скандал. Эффективно.
Фаулер начал догадываться, к чему клонит кардинал.
— Ваше Высокопреосвященство просит меня потерять некое личное дело?
Кардинал заговорщически ему подмигнул, что выглядело ребячеством, весьма неуместным к тому же, учитывая предмет разговора. Но Шоу вообразил, что добился желанной цели.
— Вот именно, сын мой, вот именно. Мертвые не мстят за обиды.
Священник нехорошо усмехнулся:
— Да ведь это из Блейка
[72]. В жизни не слышал, чтобы кардинал цитировал «Пословицы Ада».
Лицо Шоу окаменело, голос стал скрипучим и жестким, как крахмальный пасторский воротничок. Тон священника ему решительно не понравился.
— Неисповедимы пути Господа.
— Пути Господни не пересекаются с путями врага, Ваше Высокопреосвященство. Я усвоил эту простую истину с детства, еще в школе, и она с тех пор не обесценилась.
— Скальпель хирурга, бывает, пачкается. Вы же, сын мой, подобны ланцету, острому, как бритва. Скажем так, мне известно, что вы представляете несколько заинтересованных сторон в данном деле.
— Я всего лишь простой священник, — промолвил Фаулер, притворно удивившись.
— Бесспорно. Однако в определенных кругах поговаривают о ваших… возможностях.
— А в этих кругах разве не упоминают о моих проблемах с вышестоящими, Ваше Высокопреосвященство?
— И такие слухи тоже имеют место. Однако я не сомневаюсь, что в нужный момент вы поступите так, как должно. Вы ведь не позволите, чтобы доброе имя Церкви склоняли на первых страницах газет, сын мой?
Священник ответил молчанием, холодным и презрительным. Кардинал покровительственно похлопал его по плечу, обтянутому тканью безукоризненно сидевшей на нем одежды, и понизил голос до шепота:
— В наше время у всякого найдутся свои маленькие тайны. Может статься, ваше имя всплывет в иной связи. Например, будет фигурировать в документах Святой службы, скажем, вызова на трибунал. Еще раз…
Не добавив больше ни слова, он резко повернулся, возвращаясь в Дом Святой Марфы. Фаулер сел в урчавшую двигателем машину, где его дожидались спутники.
— Вы хорошо себя чувствуете, святой отец? — с участием спросила Диканти. — Вы неважно выглядите.
— Превосходно, dottora.
Паола внимательно на него посмотрела. Фаулер явно солгал: он был бледен как полотно, и, казалось, состарился лет на десять.
— Что хотел кардинал Шоу?
Фаулер попытался непринужденно улыбнуться, что произвело еще более тягостное впечатление, чем его внешний вид.
— Его Высокопреосвященство? А, ничего особенного. Просил передать привет одному общему знакомому…
Городской морг
Пятница, 8 апреля 2005 г., 01.25
— Уже становится традицией принимать вас на рассвете, dottora Диканти.
Паола сказала в ответ что-то нейтральное, вежливо-равнодушное. Фаулер, Данте и судебный медик находились по одну сторону прозекторского стола, она стояла напротив. Все четверо были облачены в голубые халаты, на руках резиновые перчатки — наряд вполне соответствовал обстановке. Начиная со вторника Паола приходила сюда уже в третий раз. И в этой связи ей вспомнилось, что однажды она читала о рекурсивных свойствах ада — о том, что аду свойственно такое качество, как самовоспроизведение. Может, на сей раз в пекло они не попали и обошли адскую пропасть по кромке, но у них перед глазами было несомненное доказательство его существования.
На прозекторском столе труп Кардозу казался во много раз страшнее, чем на гостиничной кровати. Отмытый от крови, покрывавшей его несколько часов назад, он имел жутковатое сходство с большой бледной куклой, безжалостно изрезанной ножом. Кардинал при жизни отличался худощавым телосложением, и после огромной потери крови его лицо напоминало продавленную картонную маску с выражением укора.
— Что мы знаем о нем, Данте? — спросила Диканти.
Суперинтендант заглянул в записную книжечку, которую носил в кармане пиджака.
— Жеральдо Клаудио Кардозу, родился в тысяча девятьсот тридцать четвертом году, назначен кардиналом в две тысячи первом. Имел репутацию защитника рабочих, всегда отстаивал интересы бедных и бездомных. До того как стать кардиналом, он завоевал широкую известность в диоцезе Сан-Жозе. Там сосредоточены крупнейшие заводы Латинской Америки. — И Данте назвал две самые знаменитые в мире марки автомобилей. — Он всегда выступал посредником между работниками и предприятием. Рабочие его обожали и называли «профсоюзным епископом». Он входил также в состав нескольких конгрегаций римской курии.
