– Мигель Кальдерон, двадцать пять лет, разнорабочий, – рассказывает полицейский мягким бархатным голосом. Теперь я вспомнила, что его зовут Манфред. – Его тело было найдено в квартире на Хорнбруксгаттан пятнадцатого августа десять лет назад. Тело обнаружила сестра Люсия. Она долго не могла до него дозвониться и начала волноваться. У нее был ключ от квартиры. Открыв дверь, она обнаружила его на полу в прихожей. Причина смерти – отделение головы от тела острым предметом наподобие меча. Орудие убийства так и не было найдено. Голова была поставлена на пол, а глаза подклеены скотчем, чтобы убитый «смотрел» на входящих.
Я киваю, изучаю фотографии и чувствую, как сердце понемногу успокаивается. Теперь я дышу ровнее. Поразительно, что чудовищное убийство, совершенное десять лет назад, способно отвлечь меня от мыслей о Петере. Можно даже притвориться, что его здесь нет, что он не сидит всего в паре метров от меня. Нужно только попытаться. Сконцентрироваться на работе.
Манфред Ульссон опускает папку на стол и говорит:
– Это было одно из самых крупных расследований в современной истории шведской криминалистики. Возможно, самое крупное, если не считать убийства Улофа Пальме. Мы опросили сотню свидетелей, проверили десятки подозреваемых. У нас был окурок с ДНК, найденный в подъезде, который мог вывести нас на след убийцы. Мы просили помощи общественности по телевидению. Один журналист даже написал книгу о том деле и утверждал, что Кальдерон стал жертвой чилийских киллеров, которые преследовали политических беженцев в Швеции с негласного разрешения Службы безопасности СЭПО. Помните, Ханне? Я киваю.
– А теперь вот это, – продолжает Манфред Ульссон, выкладывая на стол новые снимки. – В воскресенье было обнаружено тело молодой женщины в особняке в районе Юрсхольм. Причина смерти – отделение головы от тела. И, как и в случае с Кальдероном, голову поставили на пол лицом к двери.
– Скотч на глазах?
Я сама поражаюсь тому, что могу говорить, могу задавать вопросы.
Смуглая женщина качает головой.
– Нет, никакой клейкой ленты. И орудие убийства было оставлено на месте преступления. Мачете. Мы проводим экспертизу.
Я смотрю на Петера. Он бледен. Руки сложены на груди. Ему явно некомфортно, и его дискомфорт доставляет мне удовольствие. Маленькое, но удовольствие.
Манфред Ульссон продолжает:
– Насколько я помню, у вас тогда были любопытные мысли о личности преступника. Как вы считаете, это мог быть один и тот же человек?
Я смотрю на снимки перед собой. Вижу смерть и кровь. Это отвратительное зрелище, но от него не отвести глаз. Меня всегда поражала жажда крови в людях. Почему им непременно нужно убивать? И во мне просыпается азарт, желание расследовать дело и вычислить убийцу. Мне хочется составить психологический портрет убийцы, наделить его плотью и кровью. Мне нравится заниматься исследовательской работой, но она не приносит такого удовлетворения, как полицейские расследования. Я занимаюсь только теориями, но порой так интересно опробовать их на практике. Я понимаю, как сильно мне недоставало сотрудничества с полицией.
– Как вы, наверно, понимаете, я не могу делать выводов, пока не изучу все подробности нового дела, – говорю я. – Пока я могу только сказать, что есть существенные различия. В одном случае жертва мужчина, в другом женщина. И орудие убийства пропало в первом деле и было оставлено на месте преступления во втором. Но есть и сходство. Способ убийства нельзя игнорировать. Логично будет сравнить обстоятельства обоих убийств. Но, видимо, вы этим уже занялись, раз позвонили мне, не так ли?
Полицейский кивает.
– Кто на такое способен? – спрашивает смуглая женщина. – Сумасшедший?
Я улыбаюсь. Этим словом сегодня часто злоупотребляют.
– Все зависит от того, какой смысл вы вкладываете в это слово. Разумеется, можно сказать, что только безумный человек способен на такое чудовищное преступление. Но если бы мы имели дело с психически больным преступником, то он не смог бы так тщательно замести следы преступления и уже был бы схвачен.
– Его?
– Да, потому что большинство убийц мужчины. Особенно когда речь идет о таких кровавых преступлениях. Но, естественно, нельзя исключать возможность, что это женщина. Психология – не точная наука.
– А зачем убийце нужно было ставить голову на пол лицом к двери? – продолжает расспросы женщина.
Я пожимаю плечами.
– Сложно сказать. В прошлый раз мы говорили о том, что преступник хотел унизить жертву, что, скорее всего, он хорошо знал Кальдерона и испытывал к нему сильную неприязнь. Может быть, даже ненавидел. Ненавидел настолько, что хотел продемонстрировать это всему миру. Один метод убийства уже говорит о ярости. Если вспомнить историю человечества, то отрубание головы было наказанием для самых отъявленных преступников. Термин «capital punishment» происходит от латинского капут («caput»), что означает «голова». Сегодня такой способ казни применяют, например, в Саудовской Аравии. В Швеции в последний раз отрубили голову преступнику в 1900 году, но в других европейских странах еще пару десятков лет продолжали практиковать этот метод казни. Например, считается, что около пятнадцати тысячам людей отрубили голову в Германии и Австрии в период между 1933 и 1945 годами. В Европе смерть путем отрубания головы считалась более достойной, чем, например, смерть на виселице или сожжение на костре. Во многих европейских странах к отрубанию головы приговаривали только аристократов и солдат. В других странах, например, в Китае, это, наоборот, считалось недостойной смертью. Кельты отрубали головы врагам и подвешивали к седлам. По окончании битвы их бальзамировали и выставляли на всеобщее обозрение. Этот обычай шокировал римлян. Они решили, что кельты варвары. Но для кельтов это было обычным делом, потому что для них голова символизировала жизнь человека, его душу.
В комнате воцаряется тишина. Я понимаю, что мой рассказ шокировал этих бывалых людей.
– Между жертвами есть какая-нибудь связь? – спрашиваю я.
– Пока неизвестно. Мы над этим работаем, – отвечает Манфред Ульссон. – И в новом деле у нас есть подозреваемый. Мы проверим, связан ли он с Кальдероном.
Я смотрю на фотографию головы женщины. Думаю о том, кто мог сотворить такое с этой несчастной. Что вывело его из душевного равновесия и заставило совершить такое чудовищное преступление?
– Кто она? – спрашиваю, тыкая кончиком пальца в снимок.
Все молчат. За окном падает снег. Ветер разносит крупные белые хлопья, превращая все в белое месиво.
– Мы не знаем, – внезапно говорит Петер и впервые встречается со мной взглядом. Он тут же опускает глаза, но я успеваю заметить в них боль. Другие не заметили возникшего в комнате напряжения. Крупный полицейский снова взял слово:
– Я хочу попросить вас о помощи. В качестве консультанта. Речь идет только о паре часов. Если у вас есть на это время и желание.
