– Может, он убил кого-то? – шепчет Ольга, хотя никого, кроме нас, в магазине нет.
Наши глаза встречаются. Я вижу, что она жалеет о сказанном.
– Прости, милая. Конечно, он никого не убивал. Я только хотела сказать, что ты не знаешь его. Неизвестно, на что он способен.
– Да, не знаю, – соглашаюсь я и думаю, что Ольга всегда была права.
– Что ты будешь делать? Подашь заявление в полицию?
Я закрываю кассовый аппарат, поправляю кончик чекового рулона.
– Сначала я хочу с ним поговорить.
– Будешь его искать?
Я киваю, оглядываю магазин.
В углу около прилавка с джинсами толкутся двое подростков. Они трусливо поглядывают в мою сторону, и у меня возникает ощущение, что они хотят что-то украсть. Обычно это заметно. По крайней мере по подросткам, которые еще не научились сохранять невозмутимый вид и предпочитают идти на дело в компании с приятелем, как будто это не магазинная кража, а командный спорт.
– Я знаю, что ты должна сделать, – с энтузиазмом заявляет Ольга. – Ты должна отомстить. Вернуть контроль над ситуацией в свои руки. Я знаю, как это делается, я тебе помогу. Не хочу выставляться, но я в этом деле мастер.
– Хвастаться.
– Что?
– Ты хотела сказать «хвастаться».
Ольга недоуменно смотрит на меня.
– Не важно. Грамматикой займемся потом. Возьми себя в руки и отомсти этому придурку. Выясни, где он живет, иди туда и припри его к стенке. Не дай ему улизнуть. Покажи, кто тут главный.
Парни у прилавка с джинсами начали пятиться к выходу. У одного из них подозрительно большая спортивная сумка. Ольга их тоже заметила, но ей явно не до воришек сейчас. Наверно, лень тратить энергию.
– Так ты думаешь, надо отомстить?
Она кивает. В тот же момент в магазин входит мужчина и уверенно направляется к кассе. Вид у него такой, словно он точно знает, чего хочет. Мужчины постарше не любят тратить много времени на покупки. Они не из тех, кто расхаживает вдоль вешалок и рассматривает новинки. Обычно они сразу подходят к нам, спрашивают, где трусы, носки или рубашки, покупают пять штук каждого вида, платят и уходят.
– Добро пожаловать. Чем я могу вам помочь? – механически произносит Ольга, крутя браслет на руке, и изображает дежурную улыбку.
– Я ищу Эмму Буман, – сообщает мужчина без улыбки.
– …Можем присесть здесь?
У него бесстрастное лицо, короткие рыжие волосы и круглое, несмотря на худобу, тело. Из старого потертого и заляпанного кожаного портфеля он достает стопку бумаг.
Представляется Свеном Ульссоном, начальником отдела персонала восточного подразделения компании, и в ту же секунду я понимаю, о чем пойдет речь.
– Ты с нами уже три года, Эмма.
Я киваю, не зная, вопрос это или утверждение и нужно ли что-то отвечать. Он достает очки в роговой оправе, синий носовой платочек и аккуратно протирает стеклышки в полной тишине.
– Хотите кофе? – спрашиваю я, чтобы нарушить эту тишину.
– Да, с удовольствием, – отвечает он, не поднимая глаз.
Тиканье часов в углу внезапно кажется оглушительно громким. От запаха кофе меня начинает тошнить.
Я ставлю чашку кофе на стол перед ним, опускаюсь на стул напротив, ощущаю свою полную беспомощность.
Я никогда не думала, что этот момент настанет. Что это может случиться с кем угодно, только не со мной. Я всегда соблюдала правила. Только в последнее время брала много отгулов. Календарь на стене пестрит красным.
– Мы в сложной экономической ситуации, – говорит он и смотрит на меня поверх очков.
Впервые наши взгляды встречаются. У него светлосерые глаза, по которым невозможно угадать его мысли. Вежливый бюрократ, мелкая сошка, присланная главным офисом сделать грязную работу. Он убирает платочек в портфель и продолжает:
– Мы вынуждены будем закрыть два магазина в течение ближайших месяцев. И это означает избыток персонала.
Все еще не знаю, что сказать. Киваю. Он молчит. Вид у мужчины усталый. Может, он действительно устал. Может, ему тоже приходится нелегко.
– Переизбыток персонала, – повторяю я, чтобы помочь ему продолжить разговор. Наши глаза снова встречаются. Его по-прежнему ничего не выражают.
– Спасибо. Ты хорошо работала, Эмма. Об этом нам рассказал Бьёрн Францен. Но, к сожалению, руководство компании постановило, что нам нужно сократить расходы, чтобы не допустить банкротства.
– Я понимаю.
– Ничего личного, Эмма. Ты прекрасный сотрудник, но наша компания сейчас в тяжелом финансовом положении.
Мне хотелось, чтобы он перестал называть меня по имени. Я его не знаю. Этот человек мне чужой. Я не хочу быть с ним на короткой ноге.
– Разумеется, – отвечаю я.
– Дело только в финансах.
– Понимаю, значит, дело не в этом… – я показываю на календарь на стене, покрытый красными, как угри на бледной коже, метками.
Он улыбается. Впервые с того момента, как вошел. Улыбка у него грустная.
– У всех есть право на больничный. И на отпуск по уходу за больными детьми. За это не увольняют. Не стоит верить слухам и всему, что пишут в прессе. Ты же сама прекрасно знаешь, что журналистам нравится поливать нас грязью.
Он отхлебывает кофе, и я ловлю себя на мысли, что желаю ему обжечься. Но это несбыточное желание, так как кофе из кофемашины выходит едва теплым. И это уже год, с тех пор как Бьёрне ударил машину кулаком, когда та отказывалась работать.
Мужчина кладет на стол передо мной бумаги, которые до этого держал в руках, и подвигает ко мне пальцем.
– Давай теперь обсудим практические моменты, Эмма.
– Кто это был? – спрашивает Манур, провожая взглядом рыжего мужчину в очках в роговой оправе, похожего на состарившегося Тинтина из комиксов.
– Он из отдела персонала. А где Ольга?
У меня нет никакого желания рассказывать коллеге о разговоре, который только что состоялся. И особенно об условиях увольнения. Я прекращаю работать немедленно, получаю две зарплаты единовременно. И должна не забыть отправить пропуск по почте в конверте с маркой в главный офис.
– Ольга? – рассеянно повторяет Манур.
– Да. Где она?
– Понятия не имею, – пожимает плечами Манур. – Наверно, гуглит косметику или нижнее белье в Интернете, эта мужененавистница.
– Кто?
– Неважно, – отмахивается Манур.
– Когда я видела ее в последний раз, она читала книгу, – говорю я. Я и правда видела Ольгу в подсобке с книжкой в руках.
Манур вопросительно поднимает нарисованные брови.
