Рами налил в ее бокал еще вина.
– Мерси боку! Очень приятное вино, – сказала Лера и начала рассказывать про свои похождения, глядя, как ее молчаливый собеседник сначала вытирает хвостик креветки салфеткой и затем аккуратно берет перчаткой. Бутылка вина незаметно опустела, пузатый грек принес вторую.
– Предлагаю выпить за парижан – они такие милые и дружелюбные! – Лера подняла тост, – за тех, у кого, например, здесь родилась бабушка или двоюродная тетя…
Губы Рами тронула чуть заметная улыбка.
– Можно приезжать часто и не платить за отель, – со смехом пояснила Лера, лукаво глядя в черно-белый силуэт маски.
– А знаешь, Рами… – она чуть было не назвала его Андре, – я передумала. Я, пожалуй, поеду с вами в Венецию. И даже на поезде. Тем более что я очень люблю поезда – стук колес в ночи, шлагбаумы… Но только с условием, что не буду больше никому из вас помогать. Ну, кроме формальных обязанностей секретаря. Хорошо?
Он кивнул и достал из кармана синий бархатный футляр. В нем лежали серьги с белыми жемчужинами.
Лере захотелось тут же расплакаться от нахлынувшей на нее радости.
– Спасибо. Это так неожиданно….
Он не дал ей договорить, а взял ее руку и поцеловал. На запястье остался след от помады.
Когда они вышли из ресторана, ночь уже запеленала город черным покрывалом. В узком проходе слабо мерцали фонари.
– Здесь страшно, как в подземелье. – Лера взяла Рами под руку, тесно прижалась и зашептала, почти касаясь губами края маски. – Я знаю, зачем ты пригласил меня именно в это кафе на улице, которой нет на карте. Если бы я рассказала об этом Сюзанне и назвала адрес, она бы его не нашла. Ты хитрый и коварный, как крокодил…
Ее звонкий смех весело отскочил от кривых стен домов.
На набережной их ждало такси, «Пежо» вишневого цвета.
– Вуаля! Вот это да, точь-в-точь мой Пьеро! – воскликнула Лера – А поедем к Эйфелевой башне? Выходить не будем, только проедем мимо и полюбуемся металлическими стрингами. Потом отвезете меня в отель.
Рами согласился. Лера сказала водителю, куда ехать, и такси тронулось. Лера нашла в темноте руку Рами и сжала в своих ладонях. Как же она соскучилась по запаху театрального грима, напоминающего аромат фиалок.
Вокруг все блестело и сверкало: украшенные гирляндами кораблики, скользящие по Сене; ярко освещенные старинные дворцы и замки, охраняющие Набережную; фары-эполеты автомобилей, ведущих хоровод на перекрестках. И конечно же – Эйфелева башня, уходящая огненной стрелой в небо.
Такси резко затормозило. Дорогу перекрывал полицейский патруль. Водитель вышел, а когда вернулся, стал что-то говорить про теракт и про то, что проверяют все темно – красные «Пежо». Затем попросил Рами пойти с ним к полицейским.
Рами склонил голову и сказал:
– Валери, отвернись. И дай мне твой паспорт.
– Что? – Лера не сразу поняла, что эти слова произнес человек в маске.
– Дай мне, пожалуйста, твой паспорт и, прошу, отвернись. Тебе нельзя видеть мое лицо.
Лера повернулась к реке, нашла в сумочке паспорт и, не оборачиваясь, отдала Рами. Он вылез из машины и, опустив голову и подняв воротник плаща, пошел к полицейской машине.
Маска осталась лежать на сиденье. «…Тебе нельзя видеть мое лицо» – мужской голос был совершенно незнакомым. Низкий баритон, это был не Андре! Лера испуганно огляделась, с трудом соображая, что надо делать. Впереди виднелись башни замка Консьержери и арки Нового моста. Может быть, выскочить и убежать, но что подумают полицейские?
Водитель и Рами вернулись. Рами, не поворачиваясь, протянул ей паспорт и надел маску. Такси тронулось.
– Ты не Андре! – зашептала Лера, как только машина проехала полицейских. – Ты не Андре!
– Нет.
– Arretez-vous isi, s’il vous plait! – закричала Лера водителю. – Остановитесь, пожалуйста!
Такси остановилось. Лера, схватив сумочку, выскочила на набережную и быстро зашагала в сторону Нового моста. Сзади послышались настигающие шаги. Она оглянулась. Рами догонял ее. Он был без маски и, чтобы скрыть лицо, надвинул низко на лоб шляпу и придерживал рукой поднятый до самых глаз воротник плаща. Она хотела побежать, но ноги не слушались. На мосту он схватил ее за руку. Она попыталась вырваться, но он только крепче сжал ее локоть.
– Валери, постой.
– Отпусти меня.
– Тихо, не кричи.
Он стоял к ней вполоборота, напряженно оглядываясь по сторонам.
– Кто ты? Ты меня обманул!
Она дрожала. Ладони чувствовали холодный камень перил.
– Успокойся, я не сделаю тебе ничего плохого. И я тебя не обманывал.
– Я думала, что ты – это не ты… Что это…
– Тебе нельзя знать, кто я. Так будет лучше для всех.
– Но я хочу знать, кто ты!
– Это невозможно.
– Но почему? Почему?
Рами помолчал некоторое время, затем отпустил ее руку и глухо проговорил:
– Если хочешь, можешь идти. И будем считать, что наш контракт расторгнут.
«Контракт расторгнут…» Глухой голос, резкий тон. Лере показалось, что ее ударили по лицу чем-то сырым и холодным. Город вокруг сразу стал чужим и неприятно загудел. Она в отчаянии повернулась к реке. Темная вода с отблесками фонарей Сены притягивала к себе. А что если вот так взять и прыгнуть?
– Вода холодная, – как будто угадав ее мысли, произнес Рами.
– Что?
– Вода в Сене в это время года еще очень холодная.
Рами опять взял ее за руку. Лера не сопротивлялась.
– Валери, ты должна доверять мне.
– Почему?
– Я же доверился тебе.
Он был прав: если она расскажет Рудски, что они встречались, то его план рухнет. Раздался нетерпеливый гудок такси.
– Валери, прошу, поехали. Я отвезу тебя в отель. Обещаю, что все будет в порядке.
Лера кивнула и последовала за Рами, ощущая себя безропотной наложницей сарацина.
– До встречи в Венеции. Сегодня ты была чудесна, – сказал Рами на прощание, когда такси остановилось перед стеклянными дверями отеля «Империал».
– Ты тоже. Спасибо за серьги, – проговорила Лера и вышла.
Такси тронулось. Лера проводила его взглядом до перекрестка. Потом взглянула на лисью морду, хитро подглядывающую из витрины магазинчика напротив, и весело улыбнулась. Неожиданно для самой себя она обрадовалась, что Рами – не Андре. В душе опять затрепетало чувство тайны, прятавшейся в камышах «рябчикового поля».
* * *
Колеса поезда выстукивали монотонный ритм. За окном в бледном рассвете тянулся морской залив. Ветер разгонял остатки тумана. Это напомнило Лере, как однажды таким же туманным весенним утром они с папой ехали в город на электричке. В вагоне было холодно. Папа читал журнал, а она сидела, прижавшись к нему, и смотрела в окно, ощущая его надежное и теплое плечо. Иногда он отрывался от чтения и гладил ее по голове, приговаривая: «Спи, белка моя. Спи…»
