Прекрасное сочетание – слабосоленая нежная семга и хрустящая корочка хлеба. Сразу хочется жить, невзирая на дождливое утро за окном. Клавиатура от компьютера была на месте. Лера провела ладонью по кнопкам. Они призывно прошелестели в ответ.
Человек в маске, Сюзанна, Париж, Венеция. Странная история. Теперь, когда боль тела заглушила и притупила эмоции, все, что произошло, казалось чей-то глупой первоапрельской шуткой. Неужели все это произошло ради того, чтобы кто-то с кем-то переспал? Занялся самой простой в жизни вещью – сексом – инстинктом, заложенным в нас природой. Рами был прав – крокодилы гораздо мудрее человека. Лера вздохнула и включила компьютер.
Кроме десятка рабочих посланий и спама в электронной почте ничего не было. Как, впрочем, она и ожидала. Только боялась признаться себе в этом. Теперь надо побыстрее все забыть. Жизнь – всего лишь компромисс между черным и белым, между добром и злом, между любовью и ненавистью. Что могли дать друг другу красавица и чудовище? Лера легла на кровать, обняла обезьяну и начала пересчитывать розовые квадратики на стене. На французском:
«Ан, дё, труа, катр… Один, два, три, четыре…» Дойдя до четырнадцати, она начинала снова, потому что никак не могла вспомнить, как будет «пятнадцать».
Часть третья
Пьеро неслышно съехал на обочину и замер. Лера вышла из машины. Утреннее солнце еще не грело, но уже заставляло жмуриться. Кругом царило миролюбивое безмолвие. Не тишина, а именно безмолвие. Камыши на «рябчиковом» поле тихо покачивались от ветра. В овраге бежал ручей. В поле верещали птицы. И никто не разговаривал, не кричал, не стонал, не ругался. Мир безлюдствовал. Спокойно существовал. Исчезни в этот миг все люди на планете, на этом поле ничего не изменится.
Сзади раздался автомобильный сигнал. Мимо, приветливо мигнув фарами, промчался зеленый «Паджеро». Его хозяин в темных очках помахал рукой. Лера помахала в ответ, затем сорвала несколько желтых одуванчиков, цветущих на обочине, и положила на переднюю панель своего автомобиля.
– Это тебе, Пьеро! Знаешь, как их называют англичане? – «dandelion» – «лев-пижон», или «пижонский лев»! – Лера рассмеялась, села в машину, включила сборку французских песен и вырулила на дорогу.
J’te demande pardon d’avoire ecrit
Une chanson d’amour pas finie
Pas finie… [43]
* * *
Серебристые круглые шоколадки со значком «евро» ложились одна на другую, образуя ровную вертикальную стопочку. Уложив очередную «монетку», Бонни брала из мешочка следующую и, шевеля губами, принималась укладывать ее на верх башенки, осторожно, чтобы та не рухнула.
– Все! Двадцать одна, – наконец победно произнесла она и подняла голову.
– Молодец. – Лера одобрительно кивнула.
– Вот бы они были настоящими! Почти шестьсот рублей. Тетя Лера, а ты еще будешь встречаться с Рами?
– Нет.
– Он что, тебе не заплатил?
– Заплатил.
– Тогда почему?
– Я не могу тебе рассказать. Не всегда человек делает то, что говорит. Запомни это на всю жизнь.
– Ну, ладно, – вздохнула племянница. – Он был добрый, плейер мне подарил. И некоторые были к нему неравнодушны.
– Бонни, ты сейчас у меня получишь. – Лера хотела в шутку дать ей подзатыльник, но девочка увернулась. – И хватит болтать! Лучше отгадай, на какую женскую вещицу похожа Эйфелева башня, которая нарисована у тебя на часах?
Бонни стала разглядывать часы.
– Не знаю. Может быть, на заколку-прищепку.
– Сама ты прищепка. Она похожа на стринги!
– На что?
– Ты что, не знаешь, что такое стринги?
– Знаю, – смутилась Бонни. – Это женские трусы, когда сзади ничего нет.
– И впереди почти тоже, – рассмеялась Лера и перевернула часы. – Видишь, стринги вот такие.
– Похоже, – смущенно хихикнула Бонни.
– Раз мы с тобой сегодня ночуем вдвоем, надо приготовить ужин. Что есть в холодильнике?
– Ничего. Только лук, остатки вчерашнего батона и майонез.
– Ну что ж, беги за сыром. Попробуем сварить французский луковый суп. А куда часы с маками делись?
– Они сломались, – Бонни опустила глаза. – Я их выбросила.
– Жаль, стильные были часы. Маки, как живые…
– Тетя Лера, давай деньги, а то магазин скоро закроют.
* * *
Для того чтобы приготовить луковый суп, надо в кипящую воду или мясной бульон (интересно, где бедняки-французы брали мясо?) опустить обжаренный лук, затем сверху положить зарумяненные хлебные тосты, посыпать сыром и запекать до тех пор, пока сыр не расплавится.
Когда суп был готов, Лера с Бонни съели по ложке и тут же решили: «плохие времена, чтобы есть такую гадость, еще не настали».
Лера хотела вылить суп в унитаз, но Бонни убрала его в холодильник. Вдруг папе понравится?
Они достали печенье, серебристые «евро» – шоколадки и стали пить чай.
– Тетя Лера, папу в школу вызывают. Сходишь вместо него? – как бы невзначай спросила племянница.
– Ты что, его все-таки вскрыла? – испуганно воскликнула Лера.
– Кого? – не поняла девочка.
– Сейф в кабинете директора?
– Нет, – отмахнулась Бонни. – Нам велели сделать поделки на школьный конкурс творчества. Я взяла бутылку из-под водки. Такую, знаешь, с квадратными стенками. И наклеила на нее пробки от пивных бутылок. Помнишь, ты рассказывала, что вы с моим папой так в детстве делали. Так клево получилось. Всем ребятам понравилось, но мне поставили двойку. Учительница сказала, без родителей в понедельник не появляться.
Лера смеялась до слез. Потом погладила насупившуюся племянницу по голове:
– Ладно, дизайнер! Поедешь со мной завтра на кладбище? Хочу посадить цветы на могиле дедушки. Но сначала заедем на мойку – Пьеро такой чумазый.
– Договорились.
– Неси расческу. Я тебе хвосты расчешу и заделаю по-новому. Я в Париже у одной девочки видела.
– Тетя Лера, а там на рисунке, который ты папе привезла с Монмартра, точно эта директриса из ночного клуба нарисована?
– Да. А что?
– Так, ничего. Очень молоденькая и похожа на злую египетскую кошку.
– Бонни, перестань. И никому не рассказывай. D’accord?
– О’кей.
* * *
По дороге на кладбище, когда они проезжали по мосту, навстречу попался свадебный кортеж. Длинный белый лимузин, украшенный воздушными шариками, а за ним – кавалькада иномарок. «Почему люди дарят цветы друг другу и в минуты радости, и в моменты скорби? – подумала Лера, увидев в руках у смеющейся невесты огромный букет алых роз. – Почему встречают и провожают жизнь цветами? Может быть, для того, чтобы не забывать, что жизнь так же прекрасна и так же недолговечна, как цветы?»
