— Проценты я уже, соответственно, взял, — сказал он. — Как видишь, пошло.
— Спасибо, — выдохнула Светлана. — Ты не представляешь, как они кстати.
Сеня пожал плечами:
— Деньги, конечно, небольшие, ничего и не купишь, но...
— Что ты! — печально возразила Светлана, заглянув в конверт. — Смотря где. Для маленького городка это приличная сумма. Тем более что я хочу отправить их женщине-инвалиду...
Какой-то парень, стоявший к Светлане спиной, дернулся. Что-то знакомое показалось ей в этой черной кожаной куртке. Но в конце концов в Москве столько молодых людей одето в эту униформу. И словно в подтверждение ее мыслей, мимо прошли сразу три парня в почти одинаковых кожанках. Светлана перестала всматриваться в толпу и снова повернулась к Сене.
— Я принесла еще, — она вынула пачку открыток. — Можно мне оставить?
— Оставляй, оставляй, — кивнул Сеня. — Сколько штук?
— Пятьдесят, — ответила она. — Не очень много?
— Нормалек! — ответил Сеня весело. Ему казалось, что девушка чем-то расстроена, но это не имело отношения к той сумме, которую он ей вручил.
Конечно, можно было бы взять и поменьше процентов. Но, с другой стороны, он ведь тоже должен получить хоть какой-то навар. Иначе какой смысл заниматься торговлей? Но ощущение неловкости не проходило. Эта девушка смотрела на него такими открытыми и ясными глазами, что ему становилось не по себе.
— Если хочешь, чтобы твои рисунки расходились быстрее, выбирай бумагу получше. Может, имеет смысл поехать на какую-нибудь оптовую базу и закупить такие открытки, в которые ты сможешь вкладывать листок с рисунками? Такие, где есть просто рамка и больше ничего.
Светлана внимательно выслушала его и кивнула.
— У меня есть адреса. Найди, какой ближе. — И Сеня положил на прилавок листок.
— Покажите вон ту книгу, — обратилась к нему женщина с девочкой, некоторое время разглядывавшие расставленные на полках новинки. — И вон ту, про утенка. — Она указала на другую полку.
Сеня отошел к покупательнице, а Светлана достала ручку и быстро переписала несколько адресов с названиями тех улиц, которые она знала, чтобы не тратить время на бесплодные поиски. Потом она сообразила, что надо было бы выписать и номера телефонов. Но эта мысль пришла ей в голову, уже когда она заполняла бланк почтового перевода. Небольшая сумма для Москвы, но там, в Верхнегорске, кто-то согласится приходить к Ярославе и помогать ей по дому.
Светлане вспомнился тот вечер, когда она в последний раз видела Антона Антоновича, как поцеловала его, и сердце ее сжалось. Как же так получилось, что один из дорогих для нее людей погиб — так глупо, так странно, так нелепо и неожиданно? Разум никак не хотел мириться со случившимся.
В письме, которое Света взяла на почте, в отделе до востребования — она попросила Елену Васильевну писать туда, так письма доходили быстрее (Снежана и Юля оказались правы), — бабушка рассказывала о том, что к ней заходил участковый со следователем, что они расспрашивали, в каком настроении был при последней их встрече Антон Антонович. «Мне показалось, — признавалась Елена Васильевна, — что они считают это самоубийством. Но я сказала, что он человек долга. И никогда не бросил бы свою беспомощную жену на произвол судьбы, это не в его характере. Хоть он получал и немного — это не самое главное. Его жене требовался рядом человек, который бы постоянно помогал ей, и он не мог оставить ее. Они выслушали меня очень внимательно, но не знаю, приняли ли все это...» На второй странице Елена Васильевна признавалась, как поддерживают ее письма от Светланы, как помогают забыть об этой ужасной случайности. «Пиши почаще», — просила она.
Глава 9
— Вино? Пиво? — спросил официант, глядя на двух одинаково широкоплечих, коренастых молодых людей, которые сели за его столик. Он мог бы заключить пари с кем угодно, что эти парни потребуют виски, как герои кинофильмов, которые они наверняка любят смотреть по видаку.
Один из них, с желтовато-зелеными глазами, глядел прямо перед собой, словно его мучила какая-то мысль. Пальцы его рук рефлекторно то сжимались, то разжимались.
— Виски, — сказал второй. — Ты как, Костя? Не возражаешь?
— Бери что хочешь. Я не пью, — ответил Костя и взглянул на официанта.
И хотя тому приходилось видеть немало всякого разного народу, но тут он почувствовал, как в животе все сжалось. Опустив глаза в блокнот, официант подвел жирную черту под заказом и заторопился прочь от столика, за которым сидели эти двое.
Ресторанчик был небольшой, в подвале магазина на Мясницкой улице. В обеденный перерыв здесь было больше всего посетителей, поскольку ресторанчик славился хорошей домашней кухней и небезумными ценами. Народ здесь бывал всякий, но человека с таким взглядом Коле еще не доводилось видеть. Разве только в кино...
— Почки в вине — две порции, — обратился он к поварихе Анечке, — для двух убийц, — добавил он почему-то.
— Да ну? — засмеялась Анечка и подошла к кастрюле, где лежали почки — фирменное блюдо их ресторанчика. А точнее, некогда фирменное блюдо ее матери. — И чего ты их так?
— Прямо мороз по коже, — сказал Коля и невольно поежился.
— Так нам же обещали, что... — Анечка поняла все на другой лад.
— Я не о том, — отмахнулся Коля. — Эти не по нашу душу пришли. Но я не завидую тому, о ком они тут ведут беседу.
— О господи, — выдохнула Анечка. — Только этого нам еще не хватало, — и проворно разложила порции по тарелкам. Ей казалось, что таким образом посетители поскорее освободят столик.
Но парни с накачанными плечами, поев хваленые почки, не торопились уходить. Обычно в таких случаях Коля ненавязчиво появлялся рядом, вопросительно смотрел на сидевших и получал очередной заказ. Но тут он решил не подходить, пока не позовут.
Круглые, немигающие, без какого-то определенного выражения глаза Кости внимательно смотрели на собеседника. Эти двое ребят пробыли два трудных года в Средней Азии, на границе с Афганистаном. Они отражали атаки, теряли друзей, которых отправляли домой в цинковых гробах; голодали, потому что отряду забывали иной раз вовремя доставить пищу; отлавливали змей, ящериц, черепах и готовили из них еду. Но настал день, когда Павел шепотом рассказал Косте о том, что ему предложили одно дело. Если они согласятся, можно навсегда забыть о том, где достать кусок хлеба.
Ночью они отправились в соседний кишлак.
— Им переправляют из Афгана. А они шлют дальше. Им нужны свои люди в городах, чтобы там наладить распространение. Я сначала думал: вот кто-то будет умирать от этой хреновины. А потом плюнул. Если есть такие идиоты, которые хотят платить за свою смерть, — пусть платят. Они все равно найдут, у кого купить. Сейчас каждый должен о себе думать.
Костя слушал, понимая, что Павел хочет убедить не столько напарника, сколько самого себя. Но его не надо было убеждать. Он сразу понял, что это шанс! Мужик, который впустил их в дом, оказался вовсе не басмаческого вида, каким ожидал увидеть его Костя. Напротив, говорил тихо, спокойно, солидно. И угощал радушно. Знал, что на заставу продукты привозят редко. От сытного плова Костя опьянел так, как не пьянел от водки. И когда они с Павлом вышли на свежий воздух, ему показалось, что все только что произошедшее — всего лишь сон. Но он ошибался... Начиналась новая жизнь. И в ней Костя уже никогда не будет жрать ящериц и змей — разве только в шикарных ресторанах за большие деньги.
