— Меня зовут Моника Дюпон, — сказала женщина по-французски. — Мне кажется, что сейчас нам тут не место.
Светлана послушно вышла следом за ней. Моника прошла по коридору до соседней комнаты, в которой стояли диван, два кресла и столик. Они сели.
— Мы с Матиасом, — продолжила Моника, и Светлана поняла, что Матиас — отец Максима, а Моника, видимо, его жена, — приехали сюда, потому что умирает очень близкий друг Макса, который заботился о нем в детстве... Это для Макса большая потеря. Очень большая. Он впервые теряет такого родного для него человека...
Светлана вполне понимала чувства Максима, но, тем не менее, она все еще не могла взять в толк, почему оказалась здесь.
— Это Поль попросил Макса, чтобы вы приехали сюда, в больницу. Он хотел посмотреть на вас.
— Поль?! — еще более удивилась Светлана, поскольку поняла, что речь идет об этом старике. — Но... откуда он узнал про меня?
— Поль был колдуном. Он многое знает, — без тени насмешки ответила Моника, внимательно вглядываясь в Светлану.
Намного внимательнее, чем могла позволить себе воспитанная женщина. Только какие-то уважительные причины должны были заставить эту элегантную, сдержанную даму забыть о том, что такой пристальный взгляд может показаться незнакомой девушке назойливым.
— Вы извините, — догадываясь о Светланиных мыслях, спохватилась Моника и улыбнулась уголками губ — так что на лице ее не дрогнула ни одна морщинка. Ни дать, ни взять Снежная королева. — Должна признаться, что меня не меньше вас поразила просьба Поля. Но он непременно хотел до своей кончины увидеть вас. И каким-то огромным усилием воли ему это удалось сделать.
Сердце Светланы снова забилось:
— Но зачем? Ведь я его не знаю.
— Ему хотелось увидеть вас, — повторила Моника сдержанно, — и кажется, он успел высказать то, о чем думал, Максиму.
Светлана склонила голову к плечу, пытаясь вспомнить звучание тех слов, которые повторил Поль.
— Вы их тоже расслышали? — спросила Моника, и на лице ее промелькнула какая-то тень.
— Только два слова... — ответила Светлана, глядя, как Моника наливает кофе из кофеварки, которая уже стояла на столе, в две чашки.
Моника подала ей чашку, и Светлана поняла, как ей необходимо выпить чего-то крепкого, что могло бы помочь ей встряхнуться, прийти в себя.
— ...лана и... кажется, барури... — закончила она и поднесла чашку с кофе к губам.
Моника кивнула:
— Наверное, боруру.
— И вы знаете, что это означает? — спросила ее в свою очередь Светлана.
— Судьба и... смерть, — ответила Моника, внимательно глядя Светлане в глаза.
Рука Светланы дрогнула, и кофе выплеснулся на блюдце.
Но Моника словно бы и не заметила этой оплошности девушки:
— Наверное, Макс лучше разобрал, что говорил Поль. Но мне показалось, что ему не удалось добавить ничего к этим двум словам. Думаю, что он также догадывается, в каком смысле употребил их Поль, — медленно проговорила она. — Потому что я знаю язык не настолько хорошо, как он. Мы с Матиасом обожаем Африку. Но Макс вырос в Драгомее и от Поля узнал то, что не дано узнать человеку со стороны. Для него Драгомея — вторая родина...
— Он вырос в Африке? — Светлана не могла скрыть своего удивления, хотя изо всех сил старалась оставаться рядом с этой холодновато-невозмутимой женщиной такой же спокойной. Но слова Моники о том, что Макс вырос в Драгомее, изумили ее.
— Вы, наверное, еще очень много чего не знаете о нем, — ответила Моника все с тем же непонятным выражением на лице — то ли высокомерия, то ли легкой иронии.
— Возможно, — кивнула Светлана сдержанно. Но она и сама чувствовала, что эта маска спокойствия явно не подходит ей. То ли слишком мала, то ли слишком велика.
Дверь комнаты отворилась, и, мягко ступая, несмотря на свой рост, бесшумными шагами вошел отец Максима. Моника начала представлять их друг другу по-французски, но мужчина взял в руки ладонь Светланы, медленно пожал ее и по-русски поздоровался:
— Здравствуйте, здравствуйте, Светлана. Меня зовут Матвей Иванович, но здесь я уже успел отвыкнуть от имени-отчества. Поэтому можете обращаться ко мне просто Матиас. — И уже другим тоном закончил: — Вот видите как: ехали на выставку, а оказались... — повернувшись к жене, он заговорил уже по-французски: — Макс просил передать тебе, что очень благодарен за внимание. — Снова запнувшись, он продолжил: — А еще просил сказать, что поскольку Поль умер, то обряд похорон совершат в его родном селении, по обычаям его предков. Нам же нужно отправляться в город, чтобы успеть подготовиться к завтрашнему дню. Если у вас нет каких-то особенных планов, мы были бы рады, если бы вы приняли наше с Моникой приглашение, — предложил Матиас Светлане, глядя на нее не столько вопросительно, сколько утвердительно.
— Спасибо, — растерянно ответила Светлана, переводя взгляд на Монику.
— Мы будем очень рады, — повторила та, как бы подтверждая приглашение мужа и стараясь придать своему голосу максимальную теплоту.
— Отлично, — снова по-русски сказал отец Максима.
Машина довезла их до того же самолета, на котором Светлана прилетела сюда. И девушка задумалась, где же будет сидеть Матиас, если сзади — всего два места?
Первой в салон поднялась она, следом за ней Моника, втянувшая внутрь складную лесенку. «Наверное, Матиас прилетит позже», — решила Света. Но ошиблась. Потому что вдруг увидела, что Матиас поднялся с другой стороны и сел в кресло пилота.
— Матиас водит самолеты гораздо лучше, чем автомобили, — улыбнулась Моника.
Самолет разбежался и взлетел легко и быстро. Зеленые волны снова застыли под крылом, образуя разводы — темные, светлые. Но Светлане теперь было не до красот.
Вокруг... и в ней самой происходило нечто такое, чего она не совсем понимала... или не хотела понимать, потому что это пугало... Но что, собственно, странного или особенного произошло? Самолет здесь такой же обычный вид транспорта, как велосипед или автомобиль. Не роскошь, а необходимость.
Старик-колдун, на глазах которого вырос Максим, перед смертью слушал рассказы своего воспитанника про выставку и захотел посмотреть на русскую студентку. Просьба никого не могла затруднить. Подумаешь, сорок минут лета. Почему бы не потешить старика?.. И, быть может, на местном наречии фраза могла звучать совершенно обыденно и просто: «Вот уж не думал, что судьбе будет угодно перед смертью дать мне увидеть русскую девушку, которая...» Что — которая? — перебила себя Светлана. А Бог его знает, что он имел в виду. Может быть, ему вспомнился кто-нибудь, похожий на нее. Или еще что в том же роде. Все в жизни гораздо проще, чем иной раз кажется, продолжала убеждать Света саму себя.
Самолет пролетел над саванной, над вышкой, откуда они взлетели, под ними протянулась ниточка шоссе, по которому в первой половине дня водитель вез ее к самолету.
