Наверное, самое страшное заключается в том, что вряд ли какой другой мужчина сможет заставить ее пережить то же самое, что она пережила с Максимом. Такое совпадение во всем, в каждом движении — слишком редкий дар. Хотя, может быть, при его опыте он способен довести любую женщину до экстаза. Но способна ли другая женщина настолько забыть о себе, как это случилось со Светланой? Или все это только ее домыслы?
Скорее всего, вернувшись в Москву, он будет слишком занят, чтобы помнить о забавном приключении, пережитом им в Драгомее. Он снова превратится в ту яркую звезду на небосклоне, на которую лучше не смотреть и о которой лучше не думать, чтобы не ощущать томительного одиночества.
Еще там, когда танец оборвался и они стояли друг против друга, глядя друг другу в глаза и не замечая ничего вокруг, Светлана поняла, что безнадежно влюбилась. Влюбилась в человека, который стоял так высоко на общественной лестнице, что чувство к нему могло принести только бессмысленное страдание.
«Ты просто сошла с ума! — сказала бы Оксана. — Чувства — это всего лишь рефлексы. А человек должен управлять своими рефлексами. Наверное, это единственное, что отличает его от животного».
Светлана невольно улыбнулась, представив, с каким видом Оксана произнесла бы свой классический монолог. Ее подруга — максималистка: или все, или ничего. В данном случае это будет «ничего». Уголки губ Светланы дрогнули. Ничего.
Но почему ничего? Ведь было у нее несколько фантастически сказочных дней в Драгомее. Была напряженная работа в галерее. Открытие. Встреча с Моникой — холодноватой и сдержанной на вид, но на самом деле заботливой и внимательной, чем-то неуловимо похожей на Елену Васильевну.
Светлана представила их сидящими вместе за одним столиком в каком-нибудь маленьком уютном ресторанчике за чашкой душистого кофе. Им было бы о чем поговорить. Елена Васильевна со своим чуть-чуть старомодным французским, с тем особенным чувством собственного достоинства, которое сохранилось только у тех, кто родился в начале века. Они бы очень понравились друг другу. Светлана не сомневалась в этом ни на минуту. И ей до боли в сердце захотелось доставить такую радость своей бабушке. Как жаль...
«А почему, собственно, жаль? — возмутилась она. — Неужели я не смогу заработать денег на то, чтобы свозить Елену Васильевну в Драгомею? В такое время года, когда там будет не так жарко, когда вечера будут прохладными?» Она поселит бабушку в недорогом отеле или пансионате, и они смогут сами побродить по «маленькому Парижу»...
Эти мысли отвлекли Светлану, помогли выбраться из омута, который затягивал все сильнее. Это произошло почти инстинктивно. Как происходило всегда, когда вдруг находило уныние, неверие в себя, боязнь, что таланта, отпущенного природой, слишком мало, что ей ничего не удастся сделать в жизни. В этих случаях Светлана начинала думать не о себе, а о ком-то другом, о том, что она может сделать для близкого человека, — и это вызывало в ней подъем, желание не сидеть сложа руки, а действовать.
Глава 19
Почему ей приснился танец, а не океан?! Светлана хотела было дождаться, когда проснется Юля, но потом не выдержала и первой спустилась в душ.
Вчера ей так и не удалось поговорить с соседками по комнате. Как только Андрей довез ее и Даню до общежития, она, бросив сумку с вещами и положив на столе горку диковинных фруктов, которые привезла подругам, тотчас отправилась на занятия в Академию. Ей не хотелось оставаться в комнате наедине со своими переживаниями (хотя дышать стало почему-то легче, когда Даня мимоходом упомянул о том, что Белла ночевала в его номере).
Скорее бы взяться за дело, которое могло бы отнять все силы, все время.
Быстрые струи побежали по телу. Светлана прикрыла глаза и чуть-чуть расслабилась. Щекочущая струйка скользнула с плеча на грудь, задела сосок, к которому прикасались губы Максима...
«Нет! — оборвала она себя, резко выключая душ и хватаясь за полотенце. — Не смей! Не сметь думать об этом. Еще не хватало ходить с унылым видом и ждать, когда он изволит взглянуть на меня. Я взрослый человек и отвечаю за себя. Это не прежние времена, когда мужчина мог считать себя чем-то обязанным. Мы дали друг другу то, в чем нуждался каждый. Максим проявил потрясающую деликатность. Наша близость осталась незамеченной никем. Надо быть благодарной за это».
Светлана растерлась так, что кожа покраснела. Оделась и поднялась по прохладному коридору на свой этаж. Открыла дверь и... замерла в удивлении.
Не только Юля, но и Снежана уже были одеты.
— Что это с вами? — не скрывая изумления, спросила она. — Вчера, когда я пришла, вы уже спали. Встала — вы еще спите. Сонное царство, да и только. И вдруг... как ваньки-встаньки... Снежана, это на тебя так фрукты подействовали?
— Ты не представляешь, какая у нас для тебя новость! — выпалила, не слушая ее, Снежана. — Не поверишь! Нечто умопомрачительное. Мы переезжаем. В трехкомнатную квартиру... Смотри, смотри, Юля, как у нее челюсть отвисла. — Снежана залилась радостным смехом.
— Собирайся. Сейчас машина подъедет, — деловито проговорила Юля. — Простыни, наволочки, одеяло — неси комендантше, нашей благодетельнице. А мы со Снежаной соберем мелочи.
Светлана оглядела комнату и увидела, что ее соседки не шутят. Все вещи уже были упакованы в три сумки. Вечером она не обратила на это внимания, просто мельком отметила, что в комнате до странности просторно.
— Ничего не понимаю, — проговорила она растерянно.
— И понимать нечего! Дикое везение. Невероятный случай. Один из тысячи! Мы тебе все объясним. Умоляю, не задерживай, через пятнадцать минут нас будет ждать внизу машина. Быстрее. Ты видишь, я даже не стала обливаться.
Как ни странно, именно последний довод оказался решающим. Если железная Юля отступила от правил, значит, случай и в самом деле «невероятный». Взяв белье, сложенное стопкой, Света уже было собралась идти вниз, как раздался стук в дверь.
— Да, да! — разом отозвались Снежана и Юля.
На пороге появилась комендантша вместе с мужчиной, ширине плеч которого мог бы позавидовать любой борец.
— Здравствуйте, красавицы, — нараспев произнесла Иллирия Григорьевна, не поджимая, как обычно, узких полосок выкрашенных морковного цвета помадой губ, а напротив, растягивая их в улыбке.
— Мы... вот... Приготовили... Только не успели, — начала оправдываться Снежана.
— Ничего, ничего, — тем же неестественно приветливым тоном пропела Иллирия Григорьевна.
Борцовского вида мужчина по очереди оглядел всех девушек:
— Здрассте. Снежана, Юля, Светлана? — спросил он. — Карета подана. Что нести? Это? — Он легко взял в обе ручищи все сумки, словно это были котята, и направился к выходу.
— Спасибо вам еще раз, Иллирия Григорьевна, — проговорила Снежана.
— Да уж, — развела та руками. — Бегите. Не отставайте.
