— Какую петицию?
— Пару минут назад твоя подружка потребовала, чтобы я подписал петицию. Она сказала, что ужасный зеленый цвет, в который выкрашен фасад косметического салона, необходимо заменить более приличным оттенком.
— О, нет. — Лоэтта провела намыленной рукой по подбородку. Так вот что обсуждали леди, пока она мечтала. — И ты подписал?
— Я сказал, что с моей стороны неэтично принимать чью-либо сторону. Поужинаешь со мной вечером?
— Не смогу с тобой поужинать, Бурке. Я занята.
— Кем, Страйкером?
Зазвонил колокольчик на двери. Взглянув туда, Лоэтта сказала:
— Как ни странно, нет. Провожу репетицию с детьми.
— Bay, Лоэтта! — послышался из соседней комнаты детский голосок.
Дверь с грохотом распахнулась, звонкий голос Хали Карсон мгновенно стих, когда она поняла, что Лоэтта не одна. Оказавшись лицом к лицу с двумя взрослыми, девочка тихо ойкнула.
Бурке удивленно поднял бровь. Девчонке, наверное, одиннадцать или двенадцать. У юной леди были длинные каштановые волосы, множество веснушек на озорном носике, миловидное личико.
— Ты, конечно, Карсон. — Бурке подошел к ней, протянул руку: — Я доктор Кинсайд.
Девочка очень внимательно оглядела его с ног до головы.
— Я знаю, кто вы, — заявила она. — А откуда вы знаете, как меня зовут?
— Просто видел твоего отца, дядю и двух дедушек. Карсонов трудно спутать с кем-то еще. — Доктор Кинсайд перевел взгляд на Лоэтту: — Я зайду попозже, после репетиции.
— Bay, — прокомментировала Хали.
Да уж, подумала Лоэтта. Бурке явно произвел впечатление.
— В чем дело? Ты уже вымыла посуду?
Выразительно закатив глаза и скорчив не менее выразительную рожицу, Хали сказала:
— Эми Стефенсон наябедничала в классе, что от меня пахнет помоями. Зато потом долго визжала, когда нашла в парте большого мохнатого паука. — Хали вдруг замолчала и притихла. Она поняла, что сболтнула лишнее.
— Хали!
— Я тут ни при чем. Почти что. Честно-пречестно.
Лоэтта слушала, покачивая головой.
— Будем надеяться. Хотя верится с трудом.
Хали Карсон была настоящим ураганом в юбке. Три года назад она переехала жить к отцу. Поначалу с дерзким и своевольным ребенком не было никакого сладу. И хоть со временем она немного умерила свою ершистость, но нет-нет, карсонская порода давала о себе знать.
— Ты что-то хотела узнать? — спросила Лоэтта.
— А, да. Мэлоди осталась в машине с мальчишками. Она просила передать, что с радостью предоставит Слейда на роль Младенца в представлении.
— Скажи ей, что она меня очень выручила.
— Хорошо, — пообещала Хали уже с порога.
— Хали!
Девочка, стоя одной ногой на кухне, а другой уже в зале, обернулась.
— Почему ты удивилась, когда увидела доктора Кинсайда?
Хали скорчила забавную рожицу.
— Потому что Мэлоди точно так же смотрела на моего папу, как вы на нового доктора. А потом никто и опомниться не успел, как у меня появились два маленьких братика. Пока, Лоэтта.
Дверь захлопнулась. Ох уж эта детская непосредственность, рассмеялась в душе Лоэтта. Но смех получился невеселый. Что-то не похоже, чтоб ей грозила перспектива, только что нарисованная смышленной девчушкой.
Лоэтта не заметила, как приоткрылась дверь и вошел Уэсс. Он снял шляпу и нервно вертел ее в руках.
— Привет, Лу. Не возражаешь, если я зайду?
— Здесь всегда рады тебе, Уэсс. Ты это знаешь.
На бронзовом от загара лице мелькнула улыбка.
— После моего вчерашнего расставания с тобой? Не уверен. Думаю, что должен спросить, не держишь ли ты обиды?
Лоэтта покачала головой и с сомнением произнесла:
— Обычно ты не выдерживал в городе два дня подряд. Что задумал, Уэсс?
Ковбой снова сжал полы шляпы.
— Вчера я не попрощался толком. Хочу объяснить. Я был в бешенстве, но не из-за тебя.
— Ты уже извинился в записке, которую принесла Джози вместе с маргаритками. Извинения принимаются. Мне интересно, на кого же ты злился?
— В основном на себя.
— Ты же милый, хороший парень, Уэсс. К чему злиться на себя?
Их глаза встретились.
— Черт побери, Лоэтта, я ждал, что ты так и скажешь. Но тогда почему бы нам не удрать отсюда и не скрепить наш союз у ближайшего мирового судьи?
Лоэтта невольно нахмурилась.
— Ты что, серьезно?
— Весь день только об этом и думал. Ты будешь очень хорошей женой, Лу. Ты надежная и нежная.
— Уэсс, я сейчас покраснею.
Уэсс насмешливо разглядывал ее.
— Долгие годы надеялся, что ничего не унаследую от своего старика, кроме развалившегося ранчо. Но перенял у него еще и умение говорить невпопад. Да, ты надежная, спокойная, еще симпатичная и умеешь готовить. Надеюсь, что если ты изменишься, то предупредишь об этом меня. Мы знаем друг друга всю жизнь. Господи, Лоэтта, ты, должно быть, единственный человек в нашем большом старом мире, кто не напоминает с ехидцей о моих призах. Еще…
Облокотившись о стойку, Лоэтта слушала Уэсса. Он пользовался большой популярностью в кругу поклонников родео. Но ей почему-то казалось, что Страйкеру не по душе скачки и работа на ранчо. Он вполне мог бы стать хорошим продавцом. Уэсс невероятно обаятельный и большой выдумщик. Впрочем, Лоэтта отметила для себя один маленький пустячок. Страйкер ни слова не сказал о любви.
— Ну? — спросил он. — Что ты об этом думаешь?
Лоэтта попыталась улыбнуться.
— Думаю, что большая часть из сказанного тобой, правда. Ты не забыл о любви, Уэсс?
— Любовь — это слишком высокая планка, Лоэтта.
Быстро же он ответил. Возможно, слишком быстро.
Уэсс замолчал, сжимая обеими руками шляпу, потом посмотрел на нее.
— Любовь может прийти и потом. Зато мы с тобой не будем одиноки.
В первый раз Лоэтта разглядела в нем мужчину за небрежной ковбойской походочкой и ухмылкой на загорелом лице. Ее сердце смягчилось. Лоэтта поняла: Уэсс гораздо тоньше и ранимее, чем многие думают.
— Так что? — напомнил он. В его глазах вспыхнул задорный огонек. — Предлагаешь мне прождать твоего ответа всю ночь?
— Уэсс, я не знаю, что ответить.
Став серьезным, Страйкер сказал:
— Что бы ты ни решила, Лоэтта, хочу сказать: я не разобью твоего сердца. И сделаю все, на что хватит сил, чтобы исполнились все твои мечты.
