— Ну может, временно. Подумайте об этом. Найти меня легко. Позвоните в международное представительство Красного Креста в Женеве — там знают, где меня искать. Я не задерживаюсь подолгу в одном месте. Мы можем просто поговорить, если у вас возникнет подобное желание.
— Я была бы рада, — искренне сказала Кристиана, сожалея, что она не в состоянии переубедить отца, и понимая, что у нее нет ни малейшего шанса что-либо изменить.
Отец бы с ума сошел от одной только мысли об опасностях, которые связаны с деятельностью такой организации, как Красный Крест. Но в этой деятельности было гораздо больше смысла, чем во всем, что она делала дома, даже через благотворительный фонд. Этой ночью Кристиана впервые в жизни чувствовала себя действительно полезной, впервые у нее возникло ощущение, что она появилась на свет не просто так, а с какой-то целью. Даже если они никогда больше не встретятся, она будет помнить Марки всю свою жизнь. Наверняка в мире еще много людей, кто испытывает к этой замечательной женщине такие же чувства.
На рассвете фургоны Красного Креста тронулись в путь, а Макс, Сэмюел и Кристиана направились к стоянке, где они оставили свою машину. На ее боках зияли пулевые отверстия, а от ветрового стекла остались только мелкие осколки, усыпавшие сиденья и пол. Мужчины, насколько это было возможно, вымели осколки, и вся троица погрузилась в машину, смирившись с тем, что всю дорогу им придется мерзнуть. Когда они тронулись в путь, небо озарилось первыми лучами солнца. В городе еще оставались военные, но машины «скорой помощи», вывозившие тела и раненых, исчезли с улиц. И хотя трагические события завершились, не было сомнения, что память о погибших детях не угаснет никогда.
Возвращение во Владикавказ прошло в угрюмом молчании. За всю дорогу Кристиана и ее спутники обменялись лишь несколькими словами. Они были слишком измучены и потрясены тем, что им пришлось увидеть. На этот раз за рулем сидел Макс, а Сэмюел спал на переднем сиденье. Кристиана смотрела в окно. Они провели здесь чуть более суток, но казалось, что прошла целая вечность. За всю дорогу Кристиана не сомкнула глаз. Она думала о молодой женщине, которая осталась вдовой с тремя детьми. Думала о Марки, вспоминая ее душевное тепло и бесконечную доброту. Размышляя о ее предложении, Кристиана пыталась найти слова, которые убедили бы отца позволить ей работать вместе с Марки и ее соратниками. Сейчас Кристиана особенно ясно понимала, что не хочет продолжать обучение в Сорбонне, чтобы получить степень магистра. Она не видела в этом ни малейшего смысла. Она думала о людях, с которыми сталкивалась этой ночью, о тех, кто потерял своих близких, и о тех, кто выжил и пребывал в состоянии шока. Она думала о террористах, не в силах постигнуть, какими мотивами, кроме полного отсутствия совести, можно оправдать подобные зверства.
По прибытии в аэропорт они вернули автомобиль в контору по найму, без возражений возместив ущерб с той же кредитной карточки, которую они представили накануне. Когда они проходили через зал аэропорта, Кристиана заметила, что привлекает внимание, и не могла понять почему, пока один из телохранителей не набросил ей на плечи свою куртку.
— Не надо, мне не холодно, — заверила его она, пытаясь вернуть куртку.
— Вы вся в крови, ваше высочество, — сказал он, сочувственно глядя на нее. Опустив глаза, Кристиана увидела, что ее свитер испачкан кровью. То была кровь детей и взрослых, к чьим судьбам она прикоснулась. Взглянув в зеркало, Кристиана обнаружила, что волосы тоже запачканы. Она не причесывалась два дня, равнодушная ко всему, кроме людского горя, которое ее окружало.
Зайдя в дамскую комнату, Кристиана попыталась привести себя в порядок, что оказалось безнадежным делом. Туфли ее были облеплены грязью, джинсы и свитер покрывали бурые пятна. Кровь была в ее волосах и под ногтями. Она ощущала ее запах. Казалось, кровь проникла даже в ее душу.
Покидая аэропорт, Кристиана предъявила паспорт, однако на сей раз он не вызвал никаких замечаний. Видимо, на выходе это не имело значения. Поздно ночью того же дня они прибыли в Вадуц.
Они заранее предупредили о своем возвращении, и в аэропорту их встретила машина. Просьба прикрыть чем-нибудь сиденья, озадачила шофера, пока он не увидел Кристиану. Вначале он даже не понял, что это кровь. А когда понял, был настолько потрясен, что не стал задавать вопросов. В полном молчании они подъехали к дворцу. Ворота открылись, и Кристиана увидела дом, где она родилась, жила и когда-нибудь умрет, Бог даст, дожив до старости. За последние три дня здесь ничего не изменилось, но в глубине души Кристиана знала, что той девушки, которая уехала отсюда три дня назад, больше нет. Та, которая вернулась домой после трагедии с заложниками, была совершенно другим человеком.
Глава 5
В тот вечер, когда Кристиана вернулась домой, отца не было в Вадуце. Он уехал в Вену на дипломатический прием во французском посольстве и остался на ночь в их венском дворце. Перед отъездом он уже знал, что с Кристианой все в порядке. По сотовому телефону из России связаться не удалось, но телохранители дочери позвонили ему из аэропорта. До этого момента князь сходил с ума от беспокойства. И, вернувшись домой, он сразу же отправился на поиски дочери. После ее возвращения прошли сутки. В джинсах, кожаных туфлях без каблука и в футболке, с чистыми блестящими волосами, Кристиана выглядела безукоризненно. Ничто не говорило об ужасах, которые ей пришлось пережить, пока князь не посмотрел ей в глаза. То, что он увидел, испугало его. Кристиана не выглядела подавленной, наоборот, она казалась более оживленной, чем когда-либо раньше, и вместе с тем в ней ощущались печаль, мудрость и понимание. И, как и сама Кристиана, князь вдруг осознал, что все изменилось и его дочь уже никогда не будет прежней.
— Здравствуй, папа, — тихо сказала Кристиана, когда он обнял ее и поцеловал. — Я так рада видеть тебя.
Она казалась очень взрослой, и отец понял, что, как бы ему ни хотелось держать ее под своим крылом, ребенок, которого он пестовал, вырос и уступил место женщине, которая столкнулась с немыслимой жестокостью.
— Я скучал по тебе, — признался он. — И очень беспокоился. Я постоянно смотрел новости, но ни разу не видел тебя. Это действительно было так ужасно, как выглядело на экране? — спросил он, взяв ее руку в свои, когда они сели.
— Все было гораздо хуже. Там было много такого, чего журналистам не разрешали показывать из уважения к семьям погибших. — Слезы медленно скатились по ее щекам, заставив сердце князя сжаться от сочувствия. Он все бы отдал, чтобы избавить дочь от подобных воспоминаний. — Они убили стольких детей! Сотни, словно это овцы или еще какой-нибудь скот.
— Знаю. Я видел это по телевизору. На лица родных было страшно смотреть. Меня преследовала мысль, что бы я почувствовал, если бы потерял тебя. Это было невыносимо. Не представляю, как эти люди смогли пережить весь этот кошмар и как они смогут жить дальше. Должно быть, это очень трудно. — Кристиана молчала, думая о своей беременной подруге. Не зная языка, они не могли разговаривать, но могли обнимать друг друга в общем горе. Она думала о Марки и обо всех остальных, с кем ее свела судьба за эти дни. — Хорошо хоть пресса не добралась до тебя. Похоже, они так и не узнали, что ты была там?
