Ее всегда будут наказывать за прошлое. Она всегда будет оставаться жертвой мнения, слабостей и лжи окружающих. Мысль о том, что она никогда не сможет обелить себя, мучила Аннабелл. Ее наказывали за чужие грехи, и никакие ее дела, никакие успехи не смогут ничего изменить. Аннабелл была хорошей матерью, неплохим врачом и порядочным человеком, но шлейф ее прошлого по-прежнему тянулся за ней. А Консуэло, возможно, придется еще хуже. Правда, пока что назвать девочку ублюдком посмел только Антуан. Такой жестокости по отношению к невинному ребенку она и представить себе не могла.
Через три часа они добрались до Кале и сели на пароход. От морской болезни Аннабелл не страдала, но в Ла-Манше всегда штормило, и она боялась, что Консуэло будет нехорошо. Плавание и в самом деле оказалось нелегким, но чем выше пароход-паром поднимался на волнах, тем громче хихикала и пищала Консуэло. Когда на горизонте показался Дувр, девочка была вне себя от счастья. Она вприпрыжку сбежала по сходням, держа в одной руке руку матери, а в другой — любимую куклу.
Как и обещала леди Уиншир, на пристани их ждал старомодный «Роллс-Ройс» с шофером. Два часа ехали они по холмистой местности с фермами, огромными имениями и редкими старинными замками. Консуэло увиденное привело в неописуемый восторг. Аннабелл тоже с интересом смотрела по сторонам.
Но она никак не ожидала, что поместье Уинширов окажется таким впечатляющим, а огромный дом — таким роскошным. Вдоль длинной подъездной аллеи росли большие старые деревья. Внушительное состояние леди Уиншир позволяло содержать дом, построенный в шестнадцатом веке, в идеальном образцовом порядке. Конюшни выделялись на фоне других построек. В молодости хозяйка была прекрасной наездницей и продолжала держать лошадей, за которыми ухаживали несколько конюхов.
Леди Уиншир встречала гостей на крыльце, еще более величественная, чем прежде. На ней было темно-синее платье, туфли на низком каблуке, фамильные жемчуга и шляпа с широкими полями. Она размахивала своей тростью, указывая на их чемоданы и распорядившись отнести багаж в комнаты. Потом старая дама улыбнулась, обняла Аннабелл и ошеломленно озиравшуюся по сторонам Консуэло и повела их в дом.
Они миновали длинный коридор с портретами предков по стенам, прошли через огромную гостиную с великолепной люстрой, библиотеку с целыми милями старинных книг, музыкальную гостиную с двумя арфами и роялем, а также столовую с длинным столом, за которым могло уместиться человек сорок. Наконец они оказались в небольшой уютной гостиной. Это была любимая комната Уинширов. Глядя на эту роскошь, было невозможно поверить, что выросший в этой обстановке юноша способен на агрессию и насилие. Что могло сделать молодого виконта тем человеком, каким увидела его Аннабелл? На каминной полке стояли фотографии двух сыновей леди Уиншир.
Леди Уиншир пригласила гостей к чаю, а потом попросила одну из горничных показать Консуэло конюшни, чтобы девочка могла выбрать себе пони и покататься на нем. Малышку тут же как ветром сдуло. Аннабелл поблагодарила леди Уиншир за приглашение и теплый прием.
— Я перед вами в долгу, — ответила ей хозяйка дома.
Аннабелл была не в силах обижаться на леди Уиншир, оставшуюся в одиночестве на старости лет. Леди Уиншир не была перед ней виновата. А вина ее сына привела к рождению Консуэло — единственного дорогого существа в жизни Аннабелл. Она сказала об этом леди Уиншир, и та поблагодарила Аннабелл за душевную щедрость. Мать любила Гарри, тосковала по нему, но простить так и не смогла.
Женщины поговорили еще немного и вышли прогуляться в сад. Вскоре один из конюхов привел пони, на котором восседала Консуэло. Девочка была абсолютно счастлива. Было ясно, что бабушка сумела угодить ей. Леди Уиншир спросила, не хочет ли Аннабелл тоже покататься верхом. Та ответила, что не садилась на лошадь с юности, но завтра непременно попробует. После отъезда из Штатов ей было не до верховых прогулок, хотя летом в Ньюпорте ей часто удавалось ездить верхом.
Консуэло на пони и конюх вернулись на конюшню, а Аннабелл рассказала леди Уиншир, что собирается продать ньюпортский коттедж.
— Зачем? — с неодобрением спросила та. — Вы говорили, что он принадлежал нескольким поколениям ваших предков. Его нужно сохранять как часть вашей семейной истории. Не продавайте, милочка, подумайте хорошенько!
— Я не уверена, что когда-нибудь вернусь домой. Я не была там десять лет, дом стоит пустой под присмотром нескольких слуг.
— Вы должны вернуться, — решительно заявила леди Уиншир. — Дом в Ньюпорте принадлежит и вашей дочери. Она имеет право на ваше и наше наследство. Эта собственность будет присутствовать и в ее жизни, да и в вашей тоже.
«Гарри это не помогло», — невольно подумала Аннабелл, но промолчала. Впрочем, леди Уиншир все поняла сама.
— Аннабелл, от себя не убежишь. Вы должны поехать на родину и взять с собой Консуэло.
— Мне там нечего делать, — упрямо ответила Аннабелл. Леди Уиншир покачала головой.
— Я же вижу, вас это не отпускает, да и девочка должна знать, где жила и росла ее мама, увидеть дом своих бабушки и дедушки. Это очень важно. Нужно соединить истории наших семей и преподнести ей.
— Мне сделали очень хорошее предложение. На эти деньги я смогу приобрести собственность во Франции. Ведь сейчас я снимаю дом в Париже — тот, в котором вы были. А как было бы чудесно иметь небольшой домик на Лазурном берегу. Дочка была бы счастлива.
— Думаю, вы и так можете это сделать, — предположила леди Уиншир.
И она не ошибалась. Отец оставил Аннабелл значительное наследство; наследство ее матери было лишь немногим меньше. Аннабелл же последние годы жила очень скромно. Ей не пришлось вести светскую жизнь, Аннабелл сама сторонилась этого все десять лет жизни во Франции. Сейчас ей было почти тридцать два, и менять свой образ жизни у нее не было ни малейшей охоты.
Леди Уиншир с улыбкой продолжала:
— Надеюсь, теперь вы обе будете часто бывать у меня. Иногда я езжу в Лондон, но большую часть времени провожу здесь. — Леди Уиншир поделилась с Аннабелл некоторыми соображениями. Возможно, говорить об этом было преждевременно, но дело было слишком важное. — Я долго думала о том, в каком положении оказалась Консуэло из-за того, что вы не состояли в законном браке с моим сыном. Девочка становится старше, и вы не сможете вечно скрывать от нее правду. Рано или поздно все выйдет наружу. Я поговорила со своими адвокатами. Удочерить ее я не могу, потому что у нее есть мать. К несчастью, Гарри не может жениться на вас задним числом, потому что он мертв. Но я могу признать ее. Это улучшит дело, поскольку она сможет добавить к вашей фамилии нашу… Конечно, если это для вас приемлемо, — осторожно добавила пожилая дама. Она не хотела обижать мать ребенка, которая мужественно взяла всю ответственность на себя.
Аннабелл ответила ей широкой улыбкой. После неслыханного оскорбления Антуана, назвавшего Консуэло ублюдком, происхождение дочери стало ее больным местом. Воспоминание об этом все еще вызывало у Аннабелл гнев и обиду.
