Максин обожала ходить в гости к родителям. Они всегда были ее поддержкой и опорой, в особенности после развода с Блейком. Им нравился ее бывший муж, но они считали, что, разбогатев, он пустился во все тяжкие. Они не понимали его образа жизни и беспокоились о его дурном влиянии на детей. Старики были очень привязаны к внукам и с удовольствием проводили с ними все праздники.
Отец Максин все еще работал, он преподавал и практиковал как хирург, хотя делал операции только в особых случаях. Он очень гордился успехами дочери. Когда Максин решила пойти по его стопам и поступить на медицинский факультет университета, радости его не было предела. Правда, ее желание специализироваться в области психиатрии, которой он сам никогда не занимался, несколько удивило его. Однако успешная карьера дочери и ее репутация в научном мире убедили его в правильном выборе. Он с гордостью дарил знакомым экземпляры ее книг.
Маргерит, мать Максин, заглянула в духовку, где запекалась индейка, и потыкала ее большой вилкой. Закрыв духовку, она повернулась и улыбнулась дочери. Эта тихая женщина всю жизнь держалась в тени мужа. Она гордилась тем, что вышла замуж за врача, и никогда не помышляла о собственной карьере. Маргерит принадлежала к тому поколению женщин, которых вполне устраивала роль домохозяйки. Они растили детей, занимались их воспитанием, полностью посвятив себя семье. Они предпочитали сидеть дома и не работать, если это позволяло финансовое положение семьи.
Мать Максин занималась благотворительностью, участвуя в работе Младшей лиги, и была волонтером в больнице, где работал ее муж. Там она обычно читала книги слепым пациентам. Маргерит, вполне довольную жизнью, беспокоило лишь одно — судьба дочери. По ее мнению, Максин взвалила на свои плечи слишком большой груз ответственности, а Блейк самоустранился от воспитания детей. Впрочем, муж Маргерит тоже мало занимался дочерью в детстве. Но у него были на то уважительные причины — напряженная работа, в то время как Блейк вел праздную жизнь, находясь в вечной погоне за развлечениями. Ее удивляло то, что дочь терпеливо относится к его безответственному поведению. Маргерит жалела и внуков, лишенных отцовской ласки и заботы. Ее тревожила судьба дочери, которая не могла опереться в жизни на крепкое мужское плечо.
— Как поживаешь, дорогая? — спросила Маргерит дочь. — По-прежнему много работаешь?
Максин разговаривала с матерью по телефону несколько раз в неделю, но они редко касались важных тем. Когда у Максин возникала необходимость обсудить какой-нибудь важный вопрос, она обычно обращалась к отцу, обладавшему более трезвым взглядом на окружающую действительность. Пятьдесят лет Маргерит жила в браке, как за каменной стеной, и плохо разбиралась в проблемах современного мира. Она вряд ли могла помочь дочери разумным советом. Кроме того, Максин не хотелось лишний раз волновать мать.
— Наверное, пишешь новую книгу?
— Пока нет. В последнее время пришлось много работать. Так всегда бывает перед праздниками. Мир словно сходит с ума. Взрослые подвергают детей ненужному риску, а у подростков возникают нервные срывы, — сказала Максин, помогая матери укладывать подогретые булочки в корзинку для хлеба.
В кухне аппетитно пахло. Хотя у Маргерит была помощница по дому, она всегда сама готовила праздничное угощение и гордилась своим кулинарным искусством.
Максин с детьми ходили к бабушке и дедушке на рождественский ужин, что являлось для Максин большим облегчением, так как сама она плохо готовила. Ее никак нельзя было назвать хозяйственной, несмотря на то что она обладала отцовской практичностью и трезвым взглядом на вещи. Максин, с ее научным складом ума, не хватало артистичности. Будучи кормильцем в своей семье, она прагматически относилась к жизни в отличие от своей матери, муж которой сам оплачивал счета и выписывал чеки. Если с отцом что-нибудь случится, мать потеряется в реальном мире.
— На праздники у нас всегда дел по горло, — сказала Маргерит, доставая из духовки аппетитную индейку, которая так и просилась на обложку кулинарного журнала. — Особенно с наступлением зимы. Когда начинается лыжный сезон, люди ломают руки и ноги. А в гололед часто случаются переломы бедра. Ты сама прекрасно знаешь, что в это время года твой отец очень занят на работе.
Маргерит сама три года назад сломала бедро, и ей протезировали тазобедренный сустав. Сейчас она чувствовала себя отлично.
Максин, улыбнувшись, помогла матери достать из духовки противень со сладким картофелем, который был покрыт аппетитной золотистой корочкой.
— Папа всегда занят, — заметила Максин.
— Как и ты. — Маргерит направилась в комнату, чтобы позвать мужа.
По традиции праздничную индейку должен был разрезать глава семьи. Максин последовала за матерью. Отец все еще играл с Сэмом в карты, а двое других внуков смотрели футбол по телевизору. Отец Максин был заядлым болельщиком. В течение нескольких лет он работал хирургом-ортопедом в команде «Нью-Йорк джетс». Некоторые спортсмены до сих пор наблюдались у него.
— Пора заняться индейкой, — объявила Маргерит.
Отец встал и, извинившись перед внуком, с улыбкой взглянул на дочь.
— Мне кажется, он мухлюет, — заявил хозяин дома, кивнув на внука.
— Конечно, мухлюет, — согласилась Максин, и отец с довольным видом направился в кухню.
Через десять минут он внес уже разрезанную индейку в столовую, и Маргерит пригласила всех к столу. Максин обожала отмечать праздники в кругу семьи. Она была благодарна судьбе за то, что ее родители находились в добром здравии и они могли собираться все вместе за большим столом. Несмотря на солидный возраст — семьдесят восемь и семьдесят девять лет, — родители хорошо себя чувствовали.
Перед трапезой Маргерит прочитала молитву, а затем глава семьи разложил индейку по тарелкам. На столе стояли также клюквенное желе, сладкий картофель, канадский рис, горох, шпинат, пюре из каштанов и свежие булочки. Это был настоящий пир.
Сэм положил себе на тарелку большую порцию сладкого картофеля, несколько ложек клюквенного желе и кусок белого мяса индейки. От овощей он решительно отказался. Максин не стала делать сынишке замечаний.
За столом шел оживленный разговор, как всегда в их семейном кругу. Дедушка расспрашивал внуков об успехах в школе и особенно заинтересовался занятиями Джека спортом. Гости наелись до отвала. На десерт Маргерит подала печеные яблоки, тыкву, а также пирожки, ванильное мороженое и взбитые сливки. Мальчики развязали галстуки и расстегнули верхние пуговицы рубашек. Они немного осоловели от сытного угощения. И только Дафна выглядела как настоящая леди. Дети вернулись в гостиную, чтобы досмотреть футбольный матч, а взрослые остались в столовой.
— Мама, обед фантастический, — сказала Максин, пригубив ароматный кофе.
Ей нравилось, как готовила мать, и она даже немного завидовала ей. Но Максин не имела времени овладевать кулинарным искусством.
Лицо Маргерит просияло.
— Твоя мать — удивительная женщина, — заметил отец Максин.
