— Ничего ты мне не должен, — возразила Максин. Она сняла хирургическую маску с лица, чтобы попить чаю, и теперь та болталась у нее на шее.
В лагере тоже стоял отвратительный запах, поэтому Максин дала Блейку запасную хирургическую маску и медицинские перчатки из латекса. Солдаты весь день хоронили погибших под вопли и плач близких. Крики несчастных сливались с ревом бульдозеров и составляли звуковой фон душераздирающей картины человеческих страданий и боли.
— Я хочу сделать тебе приятное. Скажи, дети смирились с тем, что у них скоро появится отчим?
— Нет, — не стала лукавить Максин, — но я уверена, что все будет хорошо. Чарлз — добрый, порядочный человек. Его беда в том, что он не умеет обращаться с детьми.
Максин рассказала о первом визите Чарлза к ней в дом, и они вместе посмеялись.
— Я бы на месте твоего жениха не выдержал и дал деру.
— Я сама была удивлена, что он не убежал.
Максин умолчала о том, что Чарлз пришел в ярость, узнав о ее поездке в Марокко. Блейку лучше не знать об этом. Он мог подумать, что Чарлз — черствый человек, равнодушный к людским страданиям. Именно таким считала его Дафна.
Вернувшись в медицинскую палатку, Максин проинструктировала врачей, перечислив симптомы, свидетельствующие о том, что пострадавший получил серьезную психическую травму. Почти всю ночь они с Блейком были на ногах, а под утро легли вместе в джипе и немного поспали, прижавшись друг к другу, как два уставших щенка. Если бы их в этот момент увидел Чарлз, ему наверняка не понравилась бы эта картина. Впрочем, Максин не вспоминала сейчас о женихе, у нее было слишком много других дел.
Почти всю субботу Максин провела с детьми. Она осматривала их и разговаривала с ними. Большинство ребятишек были больны или получили увечья во время землетрясения. Максин знала, что не все из них выживут. Двенадцать человек она направила к медикам. Заканчивала она осмотр уже в сумерках.
— Что я могу еще сделать для этих несчастных? — спросил ее Блейк.
Он выглядел беспомощным и растерянным. В отличие от Максин он не привык видеть человеческое горе и боль. Впрочем, Максин тоже была подавленна.
— Если честно, то некоторым из них мы уже ничем не сможем помочь, — печально сказала она. — Ты делаешь все, что в твоих силах. Но ведь мы с тобой не волшебники.
Максин знала, что Блейк, не жалея денег, финансировал спасательные работы в зоне бедствия, однако сейчас спасатели находили под завалами только трупы.
И тут Блейк произнес фразу, которая потрясла Максин.
— Я хочу увезти домой несколько сирот, — тихо сказал он.
Жалость и сострадание — это нормальная реакция в подобной ситуации. Но Максин знала, что в сложившихся обстоятельствах усыновить сирот будет очень трудно.
— У всех, кто сталкивается с несчастными, возникают подобные желания, — промолвила Максин. — Но ты не сможешь увезти с собой местных детей. Правительство поместит их в приюты и разработает систему оказания помощи пострадавшим детям. Не забывай: марокканцы в большинстве своем мусульмане, и они хотят воспитывать детей в своих традициях. Я прекрасно понимаю тебя. Ты вкладываешь в дело спасения сирот всю душу, но придет час, когда тебе придется уехать отсюда, а сироты останутся.
— В этом-то все и дело. У меня такое чувство, что я должен еще что-то сделать для них. Я больше не могу заниматься только своими домами и устраивать в них вечеринки и развлечения. Если ты человек, ты должен помогать людям. Нельзя только брать.
Максин впервые слышала от мужа такие слова. По-видимому, он наконец прозрел и по-новому взглянул на жизнь.
— Лучше помочь детям здесь, на месте, не пытаясь увезти их с собой, — сказала Максин. — Тебе будет сложно пройти все бюрократические препоны, если ты все же решишь усыновить нескольких сирот.
Блейка вдруг осенило, и на его губах заиграла радостная улыбка.
— Я знаю, что делать! Устрою в своем марокканском доме приют! После реконструкции в нем разместятся не меньше сотни ребятишек. Буду содержать их на свои средства, а потом всем воспитанникам дам образование.
На глаза Максин навернулись слезы.
— Ты серьезно?
Максин не ожидала от бывшего мужа столь самоотверженного поступка. Проект Блейка мог принести сиротам больше пользы, чем усыновление. Сотни детей обретут крышу над головой и перспективы в будущем.
— Вполне, — ответил Блейк, глядя ей прямо в глаза.
Максин окончательно убедилась в том, что ее бывший муж повзрослел. Он больше не был похож на Питера Пэна.
— Но это из области фантастики. — Она с восхищением посмотрела на него.
Однако Блейк уже загорелся, его глаза сияли. Максин гордилась им в эту минуту.
— Ты поможешь мне в организации работы с сиротами, Максин? Мне нужна твоя экспертная оценка психического состояния детей и рекомендации. Я должен знать, сколько и каких психиатров, медиков и воспитателей мне необходимо привлечь к работе в приюте.
— Конечно же, помогу.
Этой ночью они опять спали в джипе, а на следующий день Максин и Блейк снова вместе ходили среди завалов, разыскивая детей. С каждой минутой решимость Блейка устроить приют в своем доме в Марракеше только крепла. Сироты остро нуждались в крыше над головой, хорошем питании, уходе и медицинской помощи. Блейк связался по телефону со своим архитектором и ввел его в курс дела, а затем позвонил чиновникам, курировавшим вопросы опеки над сиротами, и рассказал им о своих планах.
Последние часы своего пребывания в зоне бедствия Максин провела в медицинской палатке. Казалось, она до обидного мало сделала. Однако у Максин всегда оставалось чувство неудовлетворенности, когда она уезжала из подобных командировок. Вечером Блейк проводил ее до джипа. Лицо его осунулось. У Блейка голова шла кругом от забот и волнений.
— Когда ты вернешься в Лондон? — спросила Максин.
— Не знаю. Здесь у меня еще много неотложных дел. Я проведу в Марокко не меньше месяца.
В Лондоне Блейка терпеливо ждала Арабелла. Но, не имея ни минуты свободного времени, он лишь изредка звонил ей. Арабелла продолжала любить Блейка, он был для нее лучшим мужчиной в мире. Она называла его героем и восхищалась им.
Максин тоже не могла не восхищаться бывшим мужем. Его решение устроить в своем доме в Марракеше детский приют вызывало у нее искреннее уважение.
— Не забудь о том, что в июле моя яхта на две недели поступает в твое распоряжение, — сказал Блейк на прощание.
Обоим было как-то неловко говорить о яхте и отдыхе здесь, среди руин. Тем не менее Максин поблагодарила Блейка. Чарлз согласился поехать на отдых вместе с Максин и детьми. Правда, Максин пришлось долго уговаривать его.
— И не забудь: я пригласил тебя и твоего жениха на предсвадебную вечеринку. Я устрою для вас настоящий праздник.
