Максин тронуло его желание сделать ей приятное. Ей хотелось поскорее познакомиться с Арабеллой. Скорее всего Дафна возводит на нее поклеп, рисуя подругу отца в черных тонах. Арабелла наверняка окажется милой молодой женщиной.
— Ты занят благородным делом, Блейк, — сказала Максин, прежде чем сесть в джип. — Мы с детьми гордимся тобой. Я обязательно расскажу им о твоих планах.
— Не надо, не говори им пока о моем новом проекте. Я хочу сначала решить все необходимые вопросы, а потом уже хвастаться.
Блейку предстояло многое сделать. Он должен был реконструировать свой дом, приспособив его под приют, и найти людей, которые встали бы во главе нового детского учреждения.
— Береги себя. Ты же знаешь, тебе сейчас нельзя болеть, — сказала Максин. — Будь осторожен.
По прогнозам медиков, в зоне бедствия вскоре должны были вспыхнуть эпидемии малярии, холеры и тифа.
— Хорошо. Я люблю тебя, Максин. Ты тоже береги себя и передай привет детям.
— Передам. Я тоже люблю тебя, Блейк.
Они обнялись на прощание, и Максин села в джип. Машина тронулась, и Блейк помахал вслед бывшей жене.
Когда Максин садилась в самолет, уже стемнело. Экипаж ждал ее. Стюардесса подала Максин легкий ужин, но пассажирка не притронулась к еде. То, что Максин видела в зоне бедствия, отбило у нее всякий аппетит. Она долго неподвижно сидела в кресле, уставившись в окно, за которым царила ночь. На небе ярко светила луна и мерцали звезды. Теперь все, что она пережила за последние три дня, казалось нереальным.
Максин заснула, когда самолет уже подлетал к Нью-Йорку. В пять часов утра он приземлился в Ньюарке. Три дня, проведенные в Марокко, были похожи на сон.
Глава 18
В семь часов утра Максин была уже дома. Дети еще спали, а Зельда находилась в своей комнате. Максин приняла душ и надела деловой костюм, собираясь идти на работу. В самолете ей удалось немного поспать, и она чувствовала себя отдохнувшей. К восьми она добралась до офиса. Первый пациент должен был прийти только в девять, и у Максин нашлось время позвонить Чарлзу.
Она набрала его номер, и он сразу же ответил.
— Привет, это я, — сказала она, надеясь, что Чарлз больше не сердится на нее.
Максин несколько раз звонила ему из Марокко, но он не брал трубку.
— Ну, как съездила? — спросил Чарлз.
В его голосе не слышалось раздражения. Однако, чтобы убедиться в том, что Чарлз успокоился и больше не злится на нее, Максин хотела видеть его глаза.
— Картины человеческого горя всегда оставляют ужасное впечатление. Пострадавших, как взрослых, так и детей, очень много. — Максин не стала посвящать Чарлза в планы Блейка. — Сотрудники Красного Креста трудятся не покладая рук.
— Ты, наверное, очень устала? — посочувствовал Чарлз.
— Да нет. Я поспала в самолете.
Чарлз с досадой вспомнил, что Блейк предоставил в распоряжение Максин свой комфортабельный реактивный самолет.
— Может быть, поужинаем сегодня вместе?
— С большим удовольствием, — согласилась Максин.
Чарлз предлагал ей мир, и она с радостью приняла его.
— Итак, встретимся на старом месте?
Чарлз имел в виду свой любимый «Ла Гренуй», где они часто ужинали.
— Может быть, лучше сходим в «Кафе Булю»? — предложила Максин. — Это заведение находится ближе к моему дому.
Она знала, что к вечеру сильно устанет и ей не захочется далеко ехать.
— Хорошо, я заеду за тобой в восемь. Знаешь, Максин, я скучал по тебе и рад, что ты вернулась домой. Я очень беспокоился.
Чарлз действительно весь уик-энд думал о Максин.
— Со мной все в порядке.
— А как дела у Блейка? — вздохнув, спросил Чарлз.
— Ему сейчас очень трудно. Он впервые видит своими глазами последствия стихийного бедствия. Я довольна, что съездила и помогла ему…
— Поговорим об этом сегодня вечером, — внезапно перебил ее Чарлз.
Положив трубку, Максин просмотрела записи, которые внесла в журнал Тельма, и, убедившись, что с пациентами за время ее отсутствия не произошло ничего непредвиденного, начала прием.
День прошел довольно спокойно, и к шести часам Максин уже вернулась домой. Через полчаса откуда-то вернулась Зельда в костюме и туфлях на высоких каблуках. Она редко так одевалась.
— Где ты была? — с любопытством спросила Максин. — Сияешь так, будто вернулась с любовного свидания.
— Ходила к адвокату проконсультироваться по одному делу.
— У тебя что-то случилось? — забеспокоилась Максин.
— Нет, все в порядке.
Максин рассказала детям о том, что их отец делает в Марокко, и они с восторгом выслушали ее. Максин тоже гордилась бывшим мужем. Она умолчала только о том, что Блейк намеревается устроить в своем доме сиротский приют. Блейк взял с нее слово пока никому не говорить об этом, и Максин не могла нарушить обещание.
В восемь часов вечера за ней заехал Чарлз. Дети хмуро поздоровались с ним и разошлись по своим комнатам. После того как Максин и Чарлз объявили о предстоящей свадьбе, дети стали хуже относиться к нему. Он быстро превратился в их врага.
Максин сделала вид, что не замечает холодности детей, и уехала с женихом в ресторан. Стоял теплый летний вечер, и она надела элегантное синее льняное платье и серебристые босоножки. В этом наряде было трудно узнать женщину, которая еще сутки назад ходила среди руин в армейских ботинках на толстой подошве и камуфляжных брюках.
За столом Максин сообщила Чарлзу о том, что Блейк хочет устроить для них предсвадебную вечеринку. Услышав это, Чарлз замер с вилкой у рта.
— Что ты сказала? — переспросил он, не веря своим ушам.
Чарлз только начал оттаивать после размолвки, произошедшей накануне отъезда Максин в Марокко.
— Блейк хочет устроить вечеринку накануне нашей свадьбы.
— Это должны были бы сделать мои родители. Но к сожалению, их уже нет в живых. — Чарлз положил вилку и откинулся на спинку стула. — Хочешь, чтобы я устроил предсвадебную вечеринку?
— Нет. Пусть лучше этим займется Блейк. Он член нашей семьи. Дети будут очень рады тому, что он принимает участие в подготовке к торжеству.
— Но это не радует меня, — заявил Чарлз, отодвигая в сторону тарелку. — Неужели мы никогда не избавимся от этого парня? Ты говоришь, что он навсегда останется твоим родственником. Значит ли это, что я женюсь не только на тебе, но и на нем?
— Нет, конечно, но не забывай, что Блейк — отец моих детей. Ты должен доверять мне, Чарлз. Будет лучше, если мы примем его предложение.
— Для кого лучше?
