– Все это звучит довольно глупо, но я, кажется, попала в весьма затруднительное положение, — наконец выдавила Хоуп. В доме царил мрак. В это ночное время все проблемы представлялись еще более ужасными, чем были на самом деле, опасность словно подстерегала ее на каждом шагу, и самые безумные подозрения казались более реальными, чем при свете дня. Утром страхи, скорее всего, отступят. — В течение года я нахожусь в близких отношениях с одним человеком. Он живет в Ирландии, между Блессингтоном и Руссборо, и у него дом в Лондоне. Он писатель, очень успешный, хотя в данный момент у него профессиональный и финансовый кризис. В прошлом году я была приглашена сделать несколько его фотографий в Лондоне, после чего мы встретились еще раз, а потом он нагрянул ко мне в Нью-Йорк. Признаюсь, он вскружил мне голову. Он пробыл в Нью-Йорке больше месяца, и с тех пор мы практически не расставались, жили поочередно то у меня, то у него. У меня в Нью-Йорке квартира и еще дом на Кейп-Коде. Мы повсюду были вместе, в последние месяцы я жила у него в Ирландии. У него там особняк, он говорил, что это его собственность, оказалось — ничего подобного. Как выяснилось, он его арендовал. — Роберт Бартлетт сочувственно и ободряюще хмыкал и поддакивал, одновременно делая для себя пометки, чтобы потом уточнить некоторые моменты. — Я случайно наткнулась на договор аренды, хотя он мне говорил, что дом в его собственности. Дескать, это жилище его предков и два года назад он его выкупил. Все ложь! Но когда я все узнала, он стал оправдываться тем, что ему, дескать, было неловко сознаваться, что дом ему не принадлежит. Вообще то это была не единственная ложь, после девяти месяцев счастья мне вдруг стало известно и о других случаях обмана. Я была счастливейшей женщиной, все у нас было замечательно, а теперь вот выяснилось, что он лгал мне об очень важных вещах.
– И как же вы это выяснили? — спросил Бартлетт, явно заинтересовавшийся ее рассказом. Судя по разговору, к нему обратилась женщина умная, далеко не наивная, и, чтобы она купилась на обман, лжец должен был быть искусным и убедительным. Судя по всему, изначально у нее не было причин ему не верить.
– Да как-то случайно. Он, например, говорил, что рано потерял жену и воспитывал сына один. Потом к нему в Ирландию приехал погостить его сын и рассказал мне, что рос он не с отцом, как О’Нил меня уверял. Да, кстати, его зовут Финн О’Нил. — Бартлетту сразу стало ясно, о ком идет речь — писатель то известный, но он промолчал. Безусловно, Финн О’Нил в своей области — звезда первой величины, как и Хоуп — в своей. Она не подобрала с улицы безвестного бродяжку. Да с ней такое и не могло случиться, насколько он мог понять по первому разговору. Стало быть, партия казалась равной, по крайней мере на первый взгляд, и его собеседница наверняка тоже так считала. Значит, поначалу у нее не было проблем. — Так вот, его сын рассказал мне, что жил в Калифорнии с бабушкой и дедушкой по маминой линии, а отца он в детстве практически не знал, да и теперь видит редко. Это никак не совпадало с тем, что наплел мне его отец. Я задала Финну прямой вопрос, и он сказал, что ему было стыдно признаваться, что он не принимал участия в воспитании ребенка. Он мне ни словом не обмолвился, что мало общается с сыном. Еще он говорил, что к моменту гибели жены они уже не ладили и дело шло к разводу. Ее не стало, когда мальчику было семь. Но об этом я вам потом расскажу.
А за пару месяцев до этого я узнала, что его особняк арендован. Он продолжал уверять, а я верила, что это его родовое гнездо, что дом унаследовала от родителей его мать, а оказалось, что и это неправда. — Хоуп говорила все откровеннее, этот Роберт был ей симпатичен. Слушал он сочувственно и внимательно, хотя ее рассказ даже самой Хоуп казался каким то бредом. — Он опять сказал, что стыдился признаться, что снимает дом. К этому моменту мы уже решили пожениться, и в апреле этого года я выкупила особняк у его владельца. — Теперь и самой Хоуп этот поступок казался верхом глупости.
– Хотели сделать ему подарок? Вы записали дом на его имя? — Это был вопрос по ходу дела, никакого удивления или сожаления Бартлетт не выказал.
– Свадебный подарок. Дом куплен на мое имя, но я собиралась подарить дом О’Нилу на свадьбу. Пока он формально остается моим, а Финну я как бы сдаю его за символическую плату — двести долларов в месяц. Я отдала за него полтора миллиона, еще почти столько же вбухала в ремонт и еще миллион потратила на мебель и обустройство дома. — Произнеся цифры вслух, Хоуп словно только сейчас осознала, насколько эти траты огромны, и хотя формально она потратила их на свой дом, делала она все это только ради Финна. — После покупки особняка я составила все бумаги и включила его в завещание. В случае моей смерти — если мы будем в браке — дом переходит к нему. Либо в трастовое управление — если у нас будут дети.
– Он об этом знает?
– Наверняка не скажу. Кажется, раз или два я ему говорила. Я сказала, что оставлю дом ему. Тогда я еще считала, что это его родовое гнездо. А пару месяцев назад узнала, что ни его семья, ни он не имели к дому никакого отношения. Это была очередная ложь в числе многих. Но Финн так живо изображал смущение оттого, что не владеет домом, а только снимает… И я, как дура, купилась с потрохами.
– Надо отдать ему должное: он мастер своего дела. — Пока из того, что она рассказывала, следовало, что Финн всякий раз играл на ее жалости. И был весьма убедителен.
– Еще я рассказала ему, сколько мне оставил бывший муж при разводе. У меня от него секретов не было. Он спросил — и я ответила. А речь, между прочим, идет о пятидесяти миллионах долларов, и еще столько же я должна унаследовать после его смерти, — добавила Хоуп.
– Надеюсь, это случится не скоро, — отреагировал Роберт, после чего повисло молчание. Хоуп не могла говорить — в горле встал ком.
– Он скончался на этой неделе. Одиннадцать лет болел. Из-за этого он и развелся со мной, не хотел, чтобы я с ним мучилась. Но я все равно за него очень переживала.
– Прошу меня извинить. Но давайте все проясним. Теперь к вашему состоянию прибавляются еще пятьдесят миллионов от вашего покойного мужа, простите — бывшего мужа. Так?
– Да.
– Да-а. — Роберт присвистнул. — Это большие деньги, я понимаю.
– Муж продал свою долю в компании, выпускающей высокотехнологичное хирургическое оборудование, и прилично заработал. Так что Финну, скорее всего, было известно, сколько у меня уже есть и сколько еще будет.
– Он никогда не просил у вас денег? — Стороннему наблюдателю могло показаться, что в этом не было никакой нужды. Финн себе жил припеваючи, особенно после того как Хоуп выкупила дом, который должен достаться ему в любом случае — либо как подарок на свадьбу, либо в наследство. Так или иначе, он остается в выигрыше.
– Недавно попросил пять миллионов наличными, чтобы он мог тратить их по своему усмотрению. И еще столько же хотел бы получить, когда мы поженимся. Но этот вопрос возник только месяц назад, до этого он о деньгах не заикался. Он сейчас в финансовой дыре. И тут возник третий обман, который меня очень встревожил. Финн сказал, что подписал с издательством новый контракт на огромную сумму. Мы даже это отпраздновали. А оказалось, он не представил две новые книги, контракт с ним издательство разрывает и в судебном порядке требует с него неустойку в три миллиона долларов.
