Офицеры включили сирену еще до того, как выехали с подъездной дорожки, и помчались на бешеной скорости.
Сабрина следовала за ними. Выехав на автостраду, они набрали скорость 90 миль в час, и Сабрина всю дорогу держалась в двух футах от них. До Бриджпортского госпиталя они добрались всего за несколько минут.
С тех пор как они уехали из дома, отец не переставал плакать.
— Почему я не поехал в магазин вместо нее? Я мог бы это сделать. Но мне и в голову не пришло предложить ей это, — терзался он виной.
Сабрина припарковала машину на больничной стоянке. Она вышла из машины и, взглянув на отца, обняла его.
— Если бы это сделал ты, то сейчас здесь она оплакивала бы тебя. Так уж случилось. Мы подумаем об этом потом. Надо посмотреть, что случилось с Энни, и помочь ей выкарабкаться. — Сабрина надеялась, что сестра пострадала не так сильно, как они опасались. Если чуть-чуть повезет, Энни выживет. Хотя они только что потеряли мать, о чем было страшно подумать, она не могла позволить себе расслабиться и все мысли сосредоточила на Энни. Она подождала, когда все выйдут из машины, включила на отцовской машине сигнализацию и поблагодарила патрульных за то, что помогли им так быстро доехать. Они помчались прямо в приемный покой, откуда их отправили в травматологическое отделение, где медсестра за конторкой сказала, что Энни увезли. Сабрина бросилась бегом по коридору, Кэнди и Тэмми за ней, а отец позади всех. Сабрине хотелось его утешить, но сейчас надо было думать об Энни. Для своей матери они ничего уже не могли сделать. Когда они вбежали в травматологию, Сабрине вдруг показалось, что мать уже ждет их там и скажет, что с Энни все будет в порядке. Но все было совсем не так.
Главный врач травматологического отделения сразу же вышел к ним, как только Сабрина назвала свое имя. Он сказал, что Энни отважно цепляется за жизнь. Он сказал, что ей нужна операция на головном мозге и офтальмологическая операция, причем как можно скорее, чтобы снять давление на мозг и попытаться спасти зрение. Посмотрев на них, он заявил без обиняков, что серьезнее всего у Энни пострадал тот участок мозга, от которого зависит зрение.
— Не знаю, сможем ли мы спасти ее зрение, — грубовато сказал врач. — Сейчас меня больше интересует спасение ее жизни.
— Нас тоже, — сказала Тэмми, а Кэнди в ужасе смотрела на него.
— Она художница! Вы должны спасти ее глаза!
Врач молча кивнул, потом показал им результаты компьютерной томографии и рентгеновские снимки и сказал, что с минуты на минуту ждет прихода лучшего хирурга-невролога и хирурга-офтальмолога. Он вызвал обоих. Поскольку было Четвертое июля, ни тот, ни другой не были на дежурстве, но, к счастью, службе вызова удалось установить с ними контакт. Невролог перезвонил и сказал, что уже находится в пути, и только что удалось установить связь с офтальмологом, который был на семейном барбекю. Он обещал быть менее чем через полчаса. Дежурный врач сообщил, что Энни подключена к аппаратуре жизнеобеспечения. По пути в больницу у нее дважды останавливалось сердце, и она больше не может дышать самостоятельно. Электроэнцефалограмма в норме. Пока серьезного повреждения мозга не обнаружено. Гематома, образовавшаяся на мозге, в самое ближайшее время может вызвать серьезные проблемы, но, по словам врача, наибольшее беспокойство вызывали ее глаза. При условии, что она вообще выживет, есть хороший шанс ожидать, что деятельность ее мозга нормализуется. Но вот спасти зрение едва ли удастся.
Судя по всему, зрительные нервы Энни пострадали необратимо. Но чудеса случаются. И сейчас остается надеяться только на чудо.
Вошел хирург-невролог. Он объяснил, что они намерены предпринять, какие с этим связаны риски и сколько времени может занять операция. Невролог тоже не стеснялся в выражениях и сообщил, что существует вполне реальная угроза смерти на операционном столе. Но выбора нет. Если не удалить образовавшуюся на мозге от ушиба гематому, мозг навсегда останется серьезно поврежденным, а возможно, Энни вообще умрет.
— Энни бы этого не вынесла, — прошептала Сабрине Тэмми, услышав о повреждении мозга.
Они согласились позволить ему оперировать, и Сабрина подписала необходимые документы. Отец находился в прострации. Он сидел в приемном покое и оплакивал свою жену. Дочери боялись, как бы у него не случился сердечный приступ. Кэнди тоже пришлось сесть, потому что она была близка к обмороку. Кэнди и отец сидели рядом и, обнявшись, плакали. Сабрина и Тэмми, потрясенные не меньше, держались, разговаривали и принимали решения.
Как только ушел хирург-невролог, отправившийся еще раз осмотреть Энни, появился офтальмолог, который объяснил им свою часть предстоящей операции. Взглянув на снимки, он тоже честно высказал свое мнение. Нет практически никакого шанса спасти зрение Энни, но попытаться все равно следует. По словам хирургов, обе операции вместе займут от шести до восьми часов. Существует весьма реальный шанс, что Энни не выживет. Ее жизнь и сейчас висит на волоске.
— Можно нам увидеть ее до операции? — спросила Тэмми главного врача, и он тактично поинтересовался:
— Вы уверены, что выдержите?
Сабрина и Тэмми кивнули и оглянулись на отца и Кэнди. Подойдя, задали вопрос, хотят ли они увидеть Энни перед операцией. Вполне возможно, это был последний шанс увидеть ее живой. Отец лишь покачал головой и отвернулся. На его плечи уже легла непосильная ноша: ему предстояло спуститься в морг, чтобы опознать тело жены. Кэнди в ужасе взглянула на старших сестер и разрыдалась еще громче:
— Боже мой, я не могу… Энни… и мама… — Младшая сестренка совсем утратила контроль над собой, что не удивило старших сестер. Оставив отца и Кэнди в приемном покое, они последовали за врачом в травматологическое отделение, где находилась Энни.
Она лежала в отгороженном шторами уголке, опутанная целым лесом трубочек и мониторов. Она была подключена к аппарату искусственного дыхания. Четыре медсестры и два врача внимательно следили за показателями жизненно важных функций. Неожиданно упало кровяное давление, и врачи боролись за ее жизнь. Тэмми и Сабрина старались не путаться у них под ногами, и им показали место, где стоять. К ней они могли подходить по очереди. Лицо Энни было сильно изранено, одна скуловая кость раздроблена. На обоих предплечьях были глубокие порезы, а на одном плече — зияющая рана. Сабрина осторожно прикоснулась к ее руке и поцеловала пальцы. Слезы ручьями катились из ее глаз.
— Держись, малышка Энни, ты сможешь это сделать… ты должна выжить ради всех нас. Мы любим тебя. С тобой все будет в порядке. Будь храброй девочкой. Мы все здесь, с тобой.
Ей вдруг вспомнился случай, когда она взяла Энни на игровую площадку. Ей тогда было тринадцать лет, а Энни пять. Как только Сабрина отвернулась, Энни взобралась на качели, упала и сломала руку. Сабрина чуть с ума не сошла, но все же сообразила отвезти сестру в травмпункт, откуда позвонила матери. И мама не сердилась и не ругала ее. Наоборот, она даже похвалила Сабрину за то, что та не растерялась и отвезла Энни в больницу. По словам матери, такое могло случиться, даже если бы она сама находилась там. С ребятишками это случается. Она сказала, что впредь надо быть внимательнее, но что такое может все равно случиться. Мать похвалила Энни за то, что та вела себя храбро. Она не стала упрекать Энни за глупость и непослушание, а Сабрину за то, что сестра сломала руку. И Сабрина тогда впервые осознала, какая любящая и добрая у них мать. И сейчас Сабрина вспомнила о том случае.
