Рейс прибыл в Лос-Анджелес в час ночи по тихоокеанскому времени. Звонить сестрам было слишком поздно. Когда Тэмми включила сотовый, там было оставлено по сообщению от каждой из сестер. Войдя в ту ночь в дом, Тэмми почувствовала себя как никогда одинокой. Жить в в Лос-Анджелесе ей всегда нравилось. Она находилась там со времени учебы в колледже. Но теперь, когда умерла мать и ослепла Энни, Тэмми с особой силой ощутила свое одиночество. Лежа в постели в ту ночь, Тэмми чувствовала себя виноватой из-за того, что уехала из Нью-Йорка. Но оставаться там не было никакой возможности. Она любила свой дом, работу, состоявшуюся карьеру, но вдруг почувствовала себя отрезанной от сестер, как будто предала их. Даже Хуанита, вернувшись домой, выглядела какой-то несчастной. Она лежала на постели Тэмми и тихонечко поскуливала, явно скучая по остальным собакам.
— Перестань, это не поможет, — пожурила ее Тэмми и погладила шелковистую головку. У них было пять часов утра, и Тэмми, выключив свет, попыталась заснуть. Ей приснился нью-йоркский дом.
На следующее утро она отправилась на работу разбитой. Как всегда, после праздничного уик-энда на ее голову обрушилась масса неприятностей. Возникли проблемы у звукооператоров, жаловались режиссеры, актеры устраивали скандалы и грозились уйти. Вышел из игры один из их самых крупных спонсоров. Глава сети обвинял в этом Тэмми. А беременная звезда предъявила иск за то, что ей нашли замену, вместо того чтобы предоставить право выбора, хотя доктор категорически запретил ей работать.
— Скажите на милость, где здесь логика? — сердито вопрошала Тэмми, меряя шагами офис с угрожающим письмом адвоката звезды в руке. — Она сама сказала нам, что ей предписано отдыхать в течение полугода. Так что же, теперь наш персонаж в шоу должен тоже стать на шесть месяцев затворником? Сама говорила, что не может работать, а теперь хочет привлечь нас к суду! Пропади они пропадом, эти проклятые актеры и это мерзкое телевидение! — Ей предстояло встретиться с юрисконсультом по поводу обоснованности и возможных последствий угрожавшего им судебного преследования. В тот день все, что могло, вышло из-под контроля. «Добро пожаловать в Голливуд», — бормотала она себе под нос, уходя со съемочной площадки в девять часов вечера. Захватив Хуаниту, спавшую в сумке, она отправилась домой.
Сабрина позвонила ей в машину. В Нью-Йорке была полночь.
— Как прошел день?
— А каким был первый день в Хиросиме? Наверное, как у меня сегодня. Ко всему прочему, на нас подают в суд. Бывают дни, когда я ненавижу то, что делаю.
— Но бывают дни, когда ты любишь свою работу, — напомнила Сабрина.
— Да-а, наверное, — согласилась Тэмми. — Мне вас всех не хватает. Что нового у вас?
— Чувствуется некоторое напряжение. Завтра у Энни начинаются занятия в школе. Она в отвратительном настроении. Кажется, она здорово трусит.
— Это можно понять. — Тревога за сестру отвлекла Тэмми от ее проблем на работе. — Наверное, это как первый день в школе для любого ребенка, только еще хуже. Я, например, всегда боялась, что не найду в школе туалет. Но я знала, что ты рядом, а значит, все будет в порядке. — Они обе улыбнулись воспоминаниям. Тэмми в детстве была застенчивым ребенком. Да и сейчас это временами проявлялось, но только не на работе. — Ты поедешь с ней?
— Она против. Хочет доехать на автобусе. — В голосе Сабрины чувствовалась тревога. За последние два месяца она превратилась в настоящую наседку.
— А Энни сможет это сделать?
— Не знаю. Она еще никогда этого не делала.
— Может быть, ей следует подождать, пока ее научат этому в школе? Скажи, чтобы взяла такси, если хочет поехать одна.
Это было практическое предложение, которое Сабрине не пришло в голову.
— Великолепная идея. Скажу ей об этом утром.
— И пусть перестанет экономить. Она может позволить себе ездить на такси.
Сестры рассмеялись. Долгие годы Энни, будучи художником, очень аккуратно обращалась с деньгами. Остальные, имея высокооплачиваемую работу, не отличались такой экономностью.
— Я передам, — улыбнулась Сабрина.
Тэмми к тому времени уже добралась до дома и сидела в машине, болтая с Сабриной. Было почти десять часов, а она после завтрака почти ничего не ела. Для этого не было времени. Она привыкла обходиться леденцом или энергетическим батончиком.
— Завтра позвони и расскажи, как все прошло, — сказала Тэмми, а Хуанита, поднявшись, потянулась и зевнула. Она-то не была голодна, поскольку в полдень съела несколько ломтиков индейки. Хозяйка гораздо больше заботилась о своей собаке, чем о себе.
— Позвоню, — пообещала Сабрина. — Отдыхай. Все твои проблемы и завтра никуда не денутся. Нельзя все привести в порядок за один день.
— Нельзя, но я пытаюсь, потому что завтра на мою голову обрушится новая куча проблем. Ни один день без этого не обходится, — сказала Тэмми и закончила разговор.
И она не ошиблась. Следующий день оказался еще хуже, чем предыдущий. Началась не санкционированная профсоюзами забастовка. Один за другим уходили осветители. На съемочной площадке жизнь замерла полностью. Любому продюсеру такое могло присниться лишь в кошмарном сне. К тому же до Тэмми дошли слухи, что беременная звезда перешла от угроз к делу и подала документы в суд. Представители прессы осаждали ее, требуя комментариев.
— Боже милосердный, я не могу этому поверить, — сказала Тэмми ассистентке, едва сдерживая слезы. — Этого не может быть, — в отчаянии пробормотала она. Но это было. И ситуация продолжала ухудшаться. — Ну почему я захотела работать на телевидении и в колледже специализировалась в этой области?! Должна же быть какая-то причина, вот только вспомнить ее я никак не могу.
Она пробыла в офисе до полуночи, так и не поговорив с Сабриной. Получила от нее четыре послания в офисе, и еще два ждали на автоответчике. В них говорилось, что все в порядке, но Тэмми так и не перезвонила ей, а теперь было слишком поздно. В Нью-Йорке сейчас было три часа ночи. Интересно, как прошел у Энни первый день в школе?
Глава 17
А у Энни первый день в Паркеровской школе для слепых прошел из рук вон плохо. По крайней мере, первая часть дня. Ей понравилось предложение Сабрины, и она отправилась в школу на такси. Школа находилась в Уэст-Виллидж, оживленном районе, расположенном, однако, довольно далеко от их дома. Дороги были перегружены транспортом, и Энни немного опоздала. Она взяла с собой белую трость и заявила, что умеет ею пользоваться. Она категорически отказалась от того, чтобы Сабрина сама везла ее туда, словно пятилетнего ребенка.
— Я жила в Италии и, когда приехала туда, не говорила по-итальянски. Смогу справиться и в Нью-Йорке, — высокомерно заявила Энни, однако позволила старшей сестре подозвать ей такси.
Энни назвала водителю адрес, и у Сабрины, наблюдавшей, как отъезжает машина, защемило сердце. Она подавила желание немедленно позвонить Энни на сотовый и предупредить, чтобы была осторожнее. Она вдруг страшно испугалась, что водитель может похитить и изнасиловать ее, потому что она была молодая, красивая и слепая. В тревоге за Энни она вернулась в дом.
