– К тому же вонючий туман.
Раздраженно размахивая руками, сестры отгоняли от себя влажный воздух и брели дальше.
Наконец туман рассеялся, и сестры снова огляделись. Они все еще не вышли из увядшего страшного леса. На их пути деревья время от времени редели, открывая высохшие поля, черные ручьи, пахнувшие свернувшимся молоком, а изредка попадалась брошенная, ужасная лачуга – маленькая и полуразрушенная. Совсем не было зелени и не наблюдалось признаков жизни. В каждом доме, попадавшемся им на пути, окна казались страшно темными. Холодный ветерок просвистел мимо ушей сестер.
– Вы заметили, как здесь все темно и серо, – заключила Фиби. – Лачуги такого же цвета, как сплавной лес…
– Как почва, – пнула землю под ногами Прю.
– Как деревья, – подтвердила Пайпер, с дрожью оглядываясь кругом.
– Ах, какое однообразие, – жаловалась Фиби, бредя дальше.
– Перестаньте жаловаться, ребя-а-а-а-та, – произнесла Прю, широко зевая.
– Я не жалуюсь, – бормотала Пайпер. – Я… просто… устала.
Фиби опустилась рядом с пнем на обочине дороги и села.
– Отдохнем… минутку, – она зевнула. – Мне больше ничего не надо.
Пайпер упала рядом с Фиби, опустив голову на ее колено.
– Хорошая мысль, – бормотала она, закрывая глаза.
Спустя мгновение обе уже спали.
Прю стояла на дороге, глядела на спящих сестер, хлопала глазами и старалась не поддаться надвигающемуся сну. "Это… нехорошо, – медленно произнесла она про себя. – Почему так хочется спать? Такое ощущение… словно меня опоили наркотиками".
Глаза Прю чуть расширились. "Опоили наркотиками. Так оно, должно быть, и есть"! Шатаясь, она направилась к Пайпер и Фиби.
– Вставайте, – чуть слышно прошептала она. – Опоили… нас опоили… обманом… Пожалуй, этот туман… идущий от реки… Но Прю с трудом боролась со слипавшимися глазами. Она опустилась на колени у ног Фиби. Она уже была готова поддаться усталости, когда издалека донесся
какой-то звук.
– Ах-ха-ха-ха-ха!
– Что?… – прошептала Прю.
– Ах-ха-ха-ха-ха!
Ее глаза, широко раскрылись. Она не ошиблась. Далекое, угрожающее хихиканье.
– Пайпер, – скрипучим голосом позвала она. – Фиби, просыпайтесь!
Она трясла сестер за плечи.
– Что! – произнесла Пайпер, хмурясь. Она раскрыла свои карие глаза.
– Я сплю, – бормотала Фиби, отталкивая руку Прю. – Мммм.
– Ах-ха-ха-ха-ха!
– Прю, – проговорила Пайпер, окончательно проснувшись. – Что за звуки?
– Не знаю и знать не хочу, – ответила Прю, с трудом вставая. Она почувствовала головокружение. – Надо убираться отсюда.
Пайпер тоже встала.
– Уф, – простонала она. – Такое ощущение, будто вместо мозгов мне в голову засунули вату.
– У меня то же самое, – согласилась Прю. – Но пора идти. Разбуди Фиби!
Пайпер уже протянула руку к спящей Фиби, как послышался цокот копыт со стороны, находившихся впереди зарослей. Воздух снова прорезало зловещее хихиканье – теперь оно звучало гораздо ближе.
– Какая же лошадь может так ржать? – решительно произнесла Прю.
– Вот она! – завопила Пайпер, показывая на ряд деревьев. Животное или человек только что появилось из-за кустарника, повсюду разметая сучья и колючки.
– Не может быть, – произнесла Пайпер, – это же кентавр. Полумужчина, полулошадь. Кентавры самые большие смутьяны в греческой мифологии.
Прю не могла оторвать глаз от кентавра. От пояса и ниже он напоминал обычную коричневую лошадь. Четыре подкованные ноги, мускулистые бока и лохматый хвост. А там, где должна быть лошадиная голова и шея, виднелось обнаженное туловище мужчины, смуглого и обросшего волосами с прядью черных локонов и кустистыми бровями. Кентавр галопом скакал вокруг сестер, поднимая вихри пыли, и отбрасывал голову, издевательски посмеиваясь над ними и сверкая острыми коричневыми зубками.
– Ой! – воскликнула Прю. – Сколько же в греческих мифах таких непонятных существ? – нахмурившись, спросила Прю.
– Слишком много! – крикнула Пайпер, подскакивая к Фиби. – Фиби, просыпайся. Просыпайся!
– Что такое? – сонным голосом спросила Фиби, поднимая голову. Она чувствовала себя так, будто выходит из темной-темной пещеры. Фиби хлопала ресницами, стараясь открыть глаза. "Ничего не получается… – смутно соображала она. – Никак не могу… проснуться".
Вдруг что-то схватило ее за талию и подбросило в воздухе.
– Ой! – простонала она.
И тут же раскрыла глаза, завопив от ужаса. Фиби оказалась переброшенной через спину лошади лицом вниз, крепкая мужская рука прижимала ее. А лошадь галопом во весь опор неслась прочь.
Она повернула голову, чтобы разглядеть своего похитителя.
– Аааааа! – завопила она. – Никакая ты не лошадь. – С ужасом она уставилась на волосатую спину мужчины. Непонятным образом он вырастал из передней части тела лошади. Держа Фиби, он оглянулся через плечо и широко ухмыльнулся ей.
– Ах-ха-ха-ха-ха! – захихикал он, открыв рот, полный гнилых коричневых зубов, и растворился во мраке.
– Прю! – истошно вопила Фиби. – Пайпер! Спасите меня!
Прю и Пайпер смотрели вслед сестре, которую уносил кентавр. Пайпер замахала руками, но он был уже слишком далеко. Она не могла заморозить его. С ужасом в глазах она посмотрела на Прю.
– Нам остается только догонять его! – заорала она. Сестры бросились вперед.
– Прююююю! – издалека доносился жалобный голос Фиби.
– Ах-ха-ха-ха-ха! – хихикал кентавр.
– Мы идем! – хрипло прокричала Пайпер. Однако через две минуты быстрого бега обе начали уставать.
– Больше не могу… бежать, – охала Прю. – Только в этот раз… я не справилась… с аэробикой.
– Давай же! – бежала Пайпер, спотыкаясь среди деревьев и призывая Прю.
– Нет, – решила Прю, останавливаясь. – У меня появилась идея получше.
Вдруг ее голова опустилась и тело поникло. Пайпер уставилась на сестру и прикусила губу. Она поняла, что Прю вошла в стадию астральной медитации. Она надеялась, что та сможет оказаться в любом месте, где скрылся кентавр с Фиби.
Фиби казалось, что ее стошнит. Человек-лошадь подбрасывал ее так сильно, что она почти не могла смотреть вперед. Ей показалось, что у нее возникли галлюцинации, когда из-за дерева вышла ее сестра и встала прямо на пути скачущей лошади.
– Прю, осторожно, – закричала она.
– Аааааах! – промычала тварь и вильнула в сторону, чуть не столкнувшись с Прю. Кентавр поскакал в противоположную сторону.
