— Это тебя. — Она протянула трубку Берту.
Звонил водитель Берта.
— Да… привезите сюда одежду и захватите сандвичей.
— Тебе лучше уйти, — сказала Марселла.
Но не успела она продолжить, как Берт снова обнял ее и поцеловал. Это был властный, долгий поцелуй. Никто из них не прервал бы его, он связывал обоих не только физически, но и духовно.
В дверь позвонили.
— Это одежда и еда. Я открою, — сказал Берт.
Он спустился по металлической винтовой лестнице, прошел в прихожую и нажал кнопку домофона.
Через несколько секунд в дверь постучали, и Берт сразу же открыл.
— Моя мама здесь? — прямо с порога спросила девочка.
Глава 11
Диана Тодд во все глаза смотрела на Берта Рэнса, стоявшего перед ней в своих слишком легких трусах для бега трусцой.
Берт Рэнс сразу же смутился. Диана была так похожа на свою мать! Тот же рост. Те же светлые волосы. Те же очертания упрямого подбородка и требовательные голубые глаза.
— Мама!
Диана прошла мимо Берта в прихожую. Она оглядывалась вокруг, словно не знала, где может находиться ее мать. Берт понял, что дочь Марселлы Тодд никогда прежде не была в квартире матери.
— Диана!
Марселла сбежала по лестнице и обняла дочь.
— Я знаю, ты злишься, — сказала Диана.
— В настоящий момент я чувствую только облегчение. А про злость мы поговорим потом.
Берт внезапно почувствовал себя лишним.
— Раз уж все прояснилось, я, пожалуй, поеду в офис, — сказал он.
— Прямо так? — мягко, но с оттенком насмешки спросила Диана.
Берт снова смутился:
— Нет, я собираюсь переодеться. Я немного спешил, когда собирался сюда.
— Очевидно, — не знала пощады Диана.
Берт повернулся и пошел наверх за остальной одеждой.
— Ты выросла, — сказала Марселла, оглядывая дочь.
— А ты заметила.
— Зачем ты это сделала?
— А что я такого сделала? — спросила Диана, занимая оборону.
— Ты убежала.
— Я приехала повидать свою мать. Это называется убежать? Ты же моя мать, не так ли? Или меня и здесь обманули? Может, я незаконная со всех сторон? Ни матери. Ни отца.
— Прошу тебя, Диана, — покачала головой Марселла.
— Бабушка сказала, что я буду такая же, как ты, поэтому я и приехала посмотреть, что меня ожидает. — Диана обвела взглядом прекрасную квартиру. — Неплохо. — Она взяла с каминной полки хрустальный шар и поднесла к ясным голубым глазам — она видела сквозь него свою мать, но изображение было искаженным. — Это и есть мое будущее? По мне, оно гораздо лучше, чем Кенфилд. Беру. Беру себе будущее шлюхи.
Не успев подумать, Марселла дала дочери пощечину.
Диана ответила матери тем же.
Тяжело дыша, женщины смотрели друг на друга. Диана все еще сжимала в руке хрустальный шар. Она медленно подняла руку и швырнула шар о каминную полку. Тот разлетелся на тысячу хрустальных крошек, рассыпавшихся по бледно-голубому ковру.
— Никогда не называй меня шлюхой. — Голос Марселлы прозвучал холодно и сухо.
— Я не называла тебя шлюхой. Я была шлюхой. Бабушка сказала, что я шлюха. Она каким-то образом узнала про нас с Джадом. Мне казалось, что я его люблю. А бабушка не поняла. Сейчас все не так, как в ее молодости. Я знаю про таблетки. Я не собираюсь попадать в беду и все такое. А она назвала меня шлюхой, мама. Что я такого сделала?
— Прости меня. — Марселла обняла дочь. — Прости меня за все. Что еще сказала бабушка?
— Она сказала, что я кончу, как ты. Она сказала, что слишком стара, чтобы еще раз пройти через все это. Она сказала, что я погублю свою жизнь, как это сделала ты.
В душе Марселлы поднялась волна гнева на мать и на косный ханжеский мир, в котором ее матери было так уютно.
— Мамочка… я хочу быть похожей на тебя, — тихо, умоляюще проговорила Диана.
Марселла вдруг осознала, что хотя она дала жизнь этой красивой молодой женщине, она никогда не принимала участия в ее жизни. Разумеется, она обеспечивала дочь материально, но эти деньги могли дать Диане только ту жизнь, от которой она сама сбежала семнадцать лет назад. На самом деле мать Марселлы не была виновата в том, что жизнь этого ребенка — нет, этой молодой женщины — была такой несчастливой.
— Я счастлива, что ты здесь, — сказала Марселла, удивившись, что действительно очень рада.
— Правда?
— Правда. Я не одобряю того, что ты сделала — сбежала. Но мы поговорим об этом позже. А сейчас давай поговорим о нас.
Диана, казалось, заинтересовалась, но ничего не сказала.
— Мне следовало рассказать тебе, что произошло, но… я не рассказала. Я виновата. Твоя бабушка ничего не поняла. Возможно, она была права. Я уверена, что она и сейчас не понимает. — Марселла взяла дочь за руку и повела к белому дивану, заваленному подушками. — Мне следовало все тебе рассказать, мне много чего следовало сделать. Но я расскажу тебе сейчас.
— Мама…
— Что, милая?
— Я просто хочу, чтобы меня кто-нибудь любил.
Марселла понимала, что чувствует ее дочь. Ей было столько же лет, когда она захотела, чтобы Рэнди Уильямс полюбил ее, полюбил так сильно, чтобы ей больше никогда не понадобилось ничьей любви. Ее дочь была очень похожа на нее и в поисках любви совершала те же ошибки.
— Мы очень с тобой похожи, — начала Марселла. — Я знаю, бабушка мало рассказывала тебе о том времени, когда мы только что поженились с твоим отцом. Ей даже думать об этом не хотелось. Мы с твоим отцом поженились, когда родилась ты, поэтому ты вполне законнорожденный ребенок. Хотя до этого никому не было дела. И тогда очень многие просто жили вместе, заводили детей, но только не в Кенфилде и не в окружении твоей бабушки.
— Ты его любила?
— Поначалу. Но когда мы поженились, уже не любила. Может, тогда я уже ненавидела его. А он меня любил, и твоя бабушка хотела, чтобы мы поженились. Вот я и вышла за него.
— Это была случайность? — спросила Диана.
— Чистая случайность.
Женщины замолчали. Несколько минут они, казалось, пытались найти верные слова, слова утешения, но они не приходили.
Наконец Марселла глубоко вздохнула и продолжила:
— Я росла в шестидесятые годы, но в Кенфилде все еще были пятидесятые. Я ничего не знала о сексе. О, я знала, как им заниматься, я точно знала, что это очень приятно, но я не понимала значения секса. О Рэнди, твоем отце, могла мечтать любая школьница: красивый, сильный, даже, пожалуй, внимательный. Но это все еще был мальчик в теле мужчины.
