Не в силах усидеть на месте, я слезла с кровати и подкралась к нему. Прохладный ночной воздух обдувал мои ноги. Я обхватила себя руками.
– Что?
Дженсен ответил не сразу, словно и не слышал меня. Я протянула руку, тронув его за плечо, и он тотчас повернулся ко мне.
– Думаю, тебе лучше вернуться в постель, Элла.
Я выдержала его взгляд, чувствуя, как мои внутренности стягиваются в узлы.
– Что там?
Под серебристым светом луны лицо Дженсена казалось заострившимся, и в следующее мгновение он обнял меня за плечи, прижимая к себе.
– Это, возможно… совпадение, – сказал он, но в его голосе не прозвучало и капли уверенности.
Вытянув шею, я попыталась высунуться в окно, и у меня перехватило дыхание, когда взгляд упал на неподвижную тушку, застывшую на крыше, всего в полуметре от распахнутого окна.
Птица.
Я зажала рот рукой, отступая назад. Даже в слабом свете я могла разглядеть, что это за птица.
Это был кардинал.
* * *
Никто из нас не смог уснуть после этого.
С восходом солнца Дженсен осторожно снял с крыши бедную птичку. Он оставался со мной и ждал, пока я принимала душ и быстро собиралась в школу. Потом заставил меня вместе с ним отправиться к нему домой.
– Я не брошу тебя одну, – сказал он.
Я не стала возражать.
К тому времени, как мы пришли, его родители уже уехали на работу. Дженсен жил в таком же старом двухэтажном кирпичном доме, отремонтированном еще в те времена, когда мы под стол пешком ходили. Ярко-красные, голубые и белые цветы пышными каскадами свисали из декоративных ящиков на перилах крыльца. Плети роз, высаженных по углам, наполняли воздух тонким ароматом.
Я задержалась на широком парадном крыльце. Сколько же лет прошло с тех пор, как я в последний раз заходила в эти двери!
– Идем? – спросил он.
– Да. – Я заставила себя переступить порог дома.
Первое впечатление подсказывало, что здесь почти ничего не изменилось. В доме по-прежнему пахло яблоками и корицей. Повсюду были расставлены плетеные корзины. Некоторые – пустые. В других размещались цветочные композиции или хранились всякие мелочи. Его мама любила стиль кантри – все деревянное и под старину.
– Я быстро в душ. – Дженсен остановился у лестницы. – Чувствуй себя как дома.
– Ладно. – Я бросила сумку возле входной двери.
Дженсен начал подниматься по ступенькам, но вдруг остановился. Вернувшись ко мне, он обхватил мое лицо теплыми надежными ладонями. У меня перехватило дыхание, когда он запрокинул мою голову назад и коснулся моего лба легким поцелуем.
– Я скоро, – сказал он.
И Дженсен ушел, а я так и застыла столбом, как будто разучилась дышать и ходить. Я дотронулась до лба, на котором еще горел его поцелуй, и сердце ударилось о ребра.
Что мы делаем?
Я не могла ответить на этот вопрос, но точно знала, что сегодня утром мы переступили черту дружбы, и Дженсен, похоже, не собирался к ней возвращаться. Но прямо сейчас мне не хотелось об этом думать.
Когда я все-таки прошла вглубь дома, у меня возникло такое чувство, будто я совершаю прогулку в прошлое. Все вокруг осталось таким же, как до их переезда. Конечно, некоторые вещи поменяли свои места, но дух дома сохранился. Я сразу вспомнила, как мы гоняли по гостиной, плюхались на большие круглые подушки, прежде разбросанные перед телевизором, сражались за джойстик игровой приставки.
Я всегда надирала Дженсену задницу в игре «Марио на картинге».
Столовая использовалась для особых случаев – дней рождения и семейных праздников. Я прошла по короткому коридору, который вел на кухню, где когда-то мы коротали вечера, уплетая пиццу и «слоппи джо»
[28].
На стенах висели фотографии в рамках – в основном Джонатана, старшего брата Дженсена. Я остановилась, разглядывая портреты симпатичного старшеклассника и редкие семейные фото.
Боже, Дженсен был удивительно похож на брата – такие же полные, выразительные губы, крепкая челюсть.
Одна фотография привлекла мое внимание. Боль пронзила грудь, когда мой взгляд скользнул по знакомой картинке. Снимок был сделан в Рождество, несколько лет назад, когда мы перешли в среднюю школу.
Гэвин в очках, чем-то напоминающий Гарри Поттера, ухмылялся в объектив. Дженсен, выше всех ростом, держал меня за плечи своими длинными руками. Я не смотрела в камеру. Нет. Задрав голову, я уставилась на Дженсена. И рядом со мной стоял Пенн. У него на шее болтался рождественский венок из еловых веток с зимними ягодами, откуда смешно торчала его голова.
– Помнишь то Рождество? Гэвин и Пенн устроили соревнование, кто больше съест клюквенного соуса. Оба натрескались до тошноты, и мы испугались, как бы они коньки не отбросили.
Сглотнув комок в горле, я обернулась на звук голоса Дженсена. Мои губы раскрылись. Он стоял у меня за спиной, заворачивая рукава рубашки.
Джинсы сидели низко на бедрах, открывая выпирающие кости и офигенный пресс. Волосы, еще влажные, липли ко лбу.
Я тотчас отвернулась, чувствуя, как горят щеки.
– Быстро ты.
– Да, я шустрый. – Усмехнувшись, парень прошел мимо меня на кухню. – Хочешь что-нибудь перекусить? Кажется, у нас есть глазированные хлопья. Ты все еще жалуешь их?
– Да. – Я проследовала за ним в просторную кухню, которая заметно изменилась со времен нашего детства. Ее полностью переоборудовали и обставили белой мебелью в стиле кантри, которая эффектно смотрелась на фоне темного деревянного пола. Я запрыгнула на высокий табурет у рабочего стола посреди кухни.
Дженсен натянул рубашку через голову и взялся за приготовление завтрака. Через пару минут передо мной уже стояла миска сладких хлопьев.
– Думаю, нам надо сообщить полиции про птицу.
Я чуть не поперхнулась хлопьями.
– Так ты считаешь, что это не совпадение? – Дурацкий вопрос, но, кажется, я цеплялась за ниточку надежды.
Он прислонился бедром к столу, с миской каши в руках.
– Я не знаю, но зачем рисковать?
– Согласна, – пробормотала я, наблюдая, как плавают хлопья в молоке. – Я позвоню Риттеру по дороге в школу. Он оставил мне свой телефон. – Подняв взгляд, я ничуть не удивилась, когда увидела, что парень уже прикончил свою кашу. – Я просто не понимаю, почему.
А может, не хотела понимать, почему.
Дженсен молча ополоснул свою миску и поставил ее в посудомоечную машину.
