Я вылезла из машины, подхватив свою сумку с одеждой и прочим барахлом, и, помахав Дженсенсу рукой, направилась по дорожке к дому Линдс. Подруга жила в современном красивом квартале, отстроенном лет десять назад, где каждый дом мог служить декорацией к фильму «Степфордские жены»
[33].
Даже не оглядываясь, я знала, что Дженсен все еще стоит у подъездной дороги, ожидая, когда я зайду в дом. Как только я прошла через ухоженную лужайку, открылась входная дверь.
– Как раз вовремя, – сказала Линдс, отступив в сторону и пропуская меня внутрь. – Я только что заказала пиццу. С двойной порцией грибов.
– Ты – прелесть.
Взгляд Линдс скользнул поверх моего плеча.
– Можно и его пригласить.
– Я знаю, но мы с тобой так редко видимся. Так что сегодня парням вход воспрещен.
Подруга пожала плечами, закрывая дверь.
– Да уж, и что стало с нашими планами провести выпускной класс в одиночестве? Видимо, только для меня они и сбываются.
Я робко улыбнулась.
– Прости, но я…
– Я бы тоже не отказалась от Дженсена. – Сняв с запястья резинку для волос, Линдси стянула свои жесткие кудри в хвост. – Он мог бы уминать крекеры и китайскую еду в моей постели, и я бы ни слова ему не сказала.
Я хихикнула.
– Даже так?
– Ага. – Она уселась на подлокотник секционного дивана. Родители Линдс ценили минималистский стиль. В отличие от наших с Дженсеном домов, здесь не было ничего лишнего. Все стояло на своих местах, в цветовой гамме преобладали черный, белый и бежевые оттенки.
Я всегда боялась испортить их мебель.
– Так вы, значит, выяснили отношения? – спросила она.
Бросив сумку на блестящий деревянный пол, я выложила Линдс всю историю нашего примирения, прервавшись, только когда доставили пиццу, и продолжив рассказ уже за столом, уплетая вкуснятину с пепперони и грибами.
– Я не знала о его брате, – сказала она, нахмурившись. – Как же так получилось, что никто из нас не знал?
– Ума не приложу. – Я погладила набитый живот. – Боже, как я жалею, что ничего не знала. Я так сочувствую Дженсену и его семье, и мне горько оттого, что им пришлось пройти через это в одиночку.
– Да, но он мог рассказать тебе о том, что происходит. Вы же так долго были лучшими друзьями. Поэтому не нужно чувствовать себя виноватой. – Линдси встала, уронив на диван черно-белую клетчатую подушку. – Я, конечно, понимаю, это не та новость, которой хотелось бы поделиться со всем миром, но тебе-то он мог сказать. Сэкономил бы тебе кучу нервов.
Это верно, но я сама не дала ему шанса объясниться сразу. Теперь я уже ничего не могла исправить, и мое решение перестать жить прошлым означало, что надо выбросить все это из головы.
– Эй, а где же Хейди? – спросила я, меняя тему.
Линдси пожала плечами.
– Понятия не имею. Она мне не ответила на эсэмэску. Ты же знаешь, я для нее как шило в заднице.
Я закатила глаза.
– Она никогда такого не говорила.
Подруга скрестила руки на груди.
– Ладно, может, и говорила что-то в этом духе. – Посмотрев на часы, я вздохнула. Было уже начало девятого, и я сомневалась, что Хейди выйдет из дома в такой поздний час. – Я напишу ей. Ты не возражаешь, если я быстро сгоняю в душ? Мы с Дженсеном…
– Работали до седьмого пота? – Ее глаза расширились. – Вы что, занимались сексом перед тем, как ехать ко мне?
– О боже, нет. – Я рассмеялась. – Мы были в спортзале. Самооборона и все такое.
– Угу. Я начинаю думать, что самооборона – это кодовое слово для секса.
– Думай, что хочешь. – Я запустила в нее подушкой.
Она поймала ее и ухмыльнулась.
– Да. Только иди в родительскую ванную. У меня бардак.
– Ничего удивительного. – Я подхватила свою сумку и с улыбкой встретила убийственный взгляд Линдс. – В любом случае, мне нравится ванная твоих родителей. В их душевой кабине поместится человек пять.
– Прикольно, да? – Она отшвырнула подушку на диван. – Пойду, приготовлю нам попкорн. И соус. Сырный. И ты будешь объедаться.
В моем животе, даже набитом, всегда оставалось место для сырного соуса.
Взлетев по широкой лестнице, я направилась в сторону спальни родителей Линдс. Двойные белые двери были распахнуты, и в комнате пахло свежим бельем. Я шагнула в смежную ванную комнату, испуская блаженный вздох.
Душ имел целых три насадки. Райское наслаждение.
Я пристроила свою сумку на кафельном бортике ванны джакузи и достала банные принадлежности, чистое белье и старый махровый халатик, едва прикрывающий бедра. Обычно я ленилась вытираться, предпочитая сразу кутаться в халат.
Скинув с себя одежду, я не стала ее складывать, а просто комом запихнула в сумку. Потом пролезла в щель между стеной и матовой стеклянной дверцей кабинки и включила кран. Вода хлынула мощным потоком из многочисленных форсунок, и я не смогла сдержать стон зависти и удовольствия. Я могла бы жить в этом душе; он приводил меня в состояние экстаза.
Я долго нежилась под благодатными струями, как всякий раз, когда выпадала возможность воспользоваться душем в доме у Линдс. Я неторопливо смывала шампунь и гель для тела, чуть дольше держала на волосах бальзам.
Но меня ждал сырный соус.
Задрав голову, я закрыла глаза, пока вода делала свое дело.
Вдруг пальцы замерли в волосах, и мои глаза широко распахнулись.
Устойчивый шум воды заглушал все звуки, и поначалу я решила, что ослышалась, но что-то определенно привлекло мое внимание. Опустив голову и руки, я прижалась лицом к запотевшему стеклу кабинки, пока вода хлестала меня по спине. Ванная комната проступала размытыми, искаженными очертаниями.
Раздвижные двери ванной были приоткрыты. Мурашки пробежали по моей коже. Я могла бы поклясться, что плотно закрыла за собой двери, но, возможно, они не встали на место и разъехались… Отвернувшись, я быстро смыла с волос остатки бальзама, ругая себя за то, что так легко поддаюсь панике.
Хотя вряд ли кто осудил бы меня.
Звук повторился, и я уже запаниковала, а сердце учащенно забилось. В ванной погас свет, и, снова прильнув к стеклу, я заметила, как в щели между дверями промелькнула темная тень. Створки захлопнулись с характерным щелчком, который для меня прозвучал треском грома.
Сердце остановилось.
– Линдс? – позвала я и замерла прислушиваясь.
